Но каждая любовь ведь хороша
Но каждая любовь ведь хороша
По сущности самой: всё то же пламя
В охваченном огнем пылает храме
И в остове горящем шалаша.
Любовь — огонь. Когда я, чуть дыша,
Шепчу слова любви, перед очами
Твоими озаряется лучами
Моя преображенная душа.
Любовь пресуществляет всё, что низко.
Ничтожнейшее в мире существо,
Любя, в любви познало Божество,
Припав к душе вселенной, вечно-близкой.
Бог есть любовь — божественный призыв
Любить, себя и мир преобразив.
Но потому что ты, всех благородней
Но потому что ты, всех благородней,
Наследуешь величье королей,
Мой скрытый страх навек преодолей,
Накинь свой пурпур на меня сегодня,
Чтоб сердце билось шире и свободней
Близ твоего. Победы нет светлей,
Чем милость к побежденным. Пожалей
И ты меня, чей дух тобою поднят.
Как к ратнику во прахе и в крови,
Склонись великодушно, и тебе я
Отдам свой гордый меч. Пусть я слабее,
Я вновь восстану силою любви.
И это сердце, взято смелым с бою,
Оно облагорожено тобою.
Ночь
Ночь,
Свеча горит тревожно,
Мне душно,
Мне горько,
Я задохнусь, захлебнусь от боли и горечи.
Прочь, прочь, мой проклятый кошмар,
Скорей к окну,
Стекло дребезжит и ставни стучат,
Уже утро,
Солнце сияет,
Воздух холодный,
Как ключевая вода,
Хрустально звенящий
Ворвался в комнату.
Почему горячие капли обожгли мое лицо,
Почему дрожат мои руки?
Ты утро любви, ты солнце любви,
Здравствуй!
О да! Речь о любви разносится повсюду
О да! Речь о любви разносится повсюду.
О ней наслышана я с самых юных лет.
И робких грез любви пленительный расцвет
Всё душу мне порой пьянит. И я ли буду
Пытаться отрицать, что — сопричастна чуду —
Она дает земным в небесный мир просвет?
Но если в ней самопожертвованья нет,
Пылание страстей сулит лишь пепла груду.
Пусть горе и болезнь тяготами оков
Страшат дрожащего перед судьбою грозной.
Но ты, любимый мой, я знаю, не таков:
Сквозь мглу страдания ведешь ты к славе звездной,
Где царствует любовь над бренностью веков:
И рано для тебя, где людям слишком поздно.
О пачка писем
О пачка писем! мертвая, немая!
Какая дрожь пронзила их покой,
Когда, листки из связки вынимая,
Я их роняла трепетной рукой.
Тут он просил, чтобы его сама я
Как друга приняла; а вот другой
Листок, где светлый день назначен мая.
А здесь письмо — «любимой, дорогой».
Как будто Божья сила осенила
Усталый дух, и муки стон утих.
А вот слова — «я твой»… бледны чернила,
Так часто прижимала к сердцу их.
А тут! но тайны я не проронила,
И не дерзнет о ней поведать стих.
О сердце царственное, мы с тобой
О сердце царственное, мы с тобой
Так непохожи. Так мы друг для друга
Чужды во всем! И ангел мой и твой
Недоуменья, верно, и испуга
Полны, встречаясь в бездне голубой.
Певец я нищий. Ты ж иного круга,
Гость королев. Тебе дано судьбой
Им петь в часы их празднеств и досуга.
И в сотнях ярких глаз ты будишь грезы.
Мои глаза и в миг, когда в них слезы,
Сияют — всё ж не так ярки! Опять
Зачем со мной ты? На тебе ведь мирро,
Роса на мне, мне холодно и сиро…
И только смерть нас может уравнять.
О сердце, что горишь во мраке
О сердце, что горишь во мраке бессердечий,
Ничем не схожи мы: ни даром, ни судьбой.
И духи, что следят обоих нас с тобой,
Глядят, удивлены непостижимой встречей.
Трепещут крылья их и сторонятся плечи.
Ты создан, чтоб царить над пышною толпой.
Безвестный же певец, я — менестрель слепой,
На празднество твое попавший, незамечен.
Скажи, что до меня тебе? Ты смотришь вниз
На странника-певца с твоей высокой башни,
Пока я, прислонясь плечом о кипарис,
Тяну во тьме напев унылый свой всегдашний.
Ты чужд мне, как земле чужда в величье твердь.
И жребий наш сравнять сумеет только Смерть.
О чем-то светлом всё еще мне снится
О чем-то светлом всё еще мне снится.
Надеждой замыкаю каждый день.
Но вот уже мне на руки ложится
Еще не близкой ночи тень.
Как прежде верю: будет всё иное.
Но изредка уж прозреваю я:
Всё то, что было в жизни здесь со мною —
Судьба моя и жизнь моя!
О, бедный друг мой милый
О, дай мне, Боже, сил и времени
О, дай мне, Боже, сил и времени,
Быть может, духом я богат.
Быть может, горсть златого семени
В моей душе живет, как клад.
Взойдет — и сотворю прекрасное,
Увижу сон свой наяву,
И вот в сей жизни не напрасно я
Пройду, промучусь, проживу.
О, желтенькая птичка канарейка
О, неужели, если я умру
О, неужели, если я умру.
Жизнь станет для тебя пустым обманом,
И солнце будет бледным поутру,
И мир могильным весь повит туманом?
Я, если верить твоему перу,
Ответственность беру. Судьба сама нам
Велит продлить житейскую игру,
Упиться до конца земным дурманом.
Прижми к себе, дыханьем оживи!
Мы сон и явь в глубинах глаз различим.
Как знатным дамам, ради их любви,
Пожертвовать не страшно их величьем,
Так я и смерть и небо отдаю,
Чтоб на земле с тобою быть в раю.
О, неуимчивое сердце
О, неуимчивое сердце,
Стучишь-стучишь, стучишь-стучишь
В грудь, в глухо запертую дверцу!
Но отзвучишь… Но замолчишь…
О, стихи, вы никому не нужны
О, стихи, вы никому не нужны!
Чье отравит сердце сладкий яд?
Даже те, с которыми мы дружны.
Вас порой небрежно проглядят.
И одна, одна на целом свете
Ты теперь, быть может, после дочь
Полно примут в душу строфы эти,
Над которыми я плакал эту ночь.
О, что здесь есть, кроме усталости
О, что здесь есть, кроме усталости?
Смотрю на вас, друзья мои!
Немного мудрости и жалости,
Немного боли и любви;
Да тень прозрачная вечерняя —
Еще не близкой смерти час,
Да жизни будничные тернии,
Деля, соединяют вас!
О, это гордое одушевленье
О, это гордое одушевленье!
В нем порывания горного ветра,
И жесты быстрые, и глаза горние,
И речь свободная, вся в сменах метра.
Молю, вплети меня в твои кружения,
Я жду — мне все равно, навек, на миг ли!
Ты мера мира мне, пока движения,
Пока смятения твои не стихли.
«Огненный ангел» Валерия Брюсова
Одна звезда упала
Одна звезда упала,
Сияя сияньем кристалла,
Влажным блеском росинки,
Теплым светом слезинки.
Но пожелать я успел
В тот быстрый миг
(Словно песню я тихую спел
Иль тайну постиг),
Тебе пожелал я счастья,
О, сестра моя!
Тебе пожелал я звездной доли,
О, звезда моя!
Он ушел на утренней заре
Особым знаком отмечает кровь
Особым знаком отмечает кровь
И из людских рядов выводит властно.
Как кровь, судьбы печать кладет любовь —
Она сильна, как смерть, когда несчастна.
Причудлива судьбы и жизни вязь,
Всех красок смесь в ней не разложит призма,
Но мстителей с любовниками связь
Понятна мне из общего трагизма.
Пусть безнадежный в стан борцов придет,
Но приведет его не безнадежность,
А раненой души больной полет,
Кровавый знак, мрачащий белоснежность.