Архив стихотворений Майи Румянцевой

Что кричишь,
что зовёшь, скворец,
Своей песней
весенне-талою
На поля,
где от жара сердец
Продолжается
снеготаянье?
Там машины бока продрогшие
Разогреет мотор сердечно.
И полей ледяные горошины
Будут кланяться
плугу встречному.
Там последнюю талую зиму
Запахают любовно в землю.
А скворец всё кричит призывно,
Пашет первую тучу
весеннюю…

Ребристое поле – в пару.
Оно дымит, как парная.
Как в баню,
вхожу босая,
Ступнёй ощущая жару.
Припомню я деда старого
С мудрым прищуром глаз.
Ядрёною баней распаренный,
Дед тянет из кружки
квас.
И, вытерши рот бородою,
Промолвит с певучей ленью:
— Мол, русский народ так устроен,
Что после баньки добреет.
Мол, в пар идут не с морозу,
А банька – мудрое дело.
Там веник
из доброй берёзы
Всю злость выгоняет
из тела. –
…Ребристое поле – в пару.
Оно дымит, как парная.
Как в баню,
вхожу босая,
Ступнёй ощущая жару.
Шпарь, солнце, меня грячей!
Шпарь веником из лучей!
В жаре качай до упаду,
Всю злость выбивай
и досаду!
Ничтожность обиды незрячей
Выпарь,
Земля горячая!
Пусть беды станут полбедами!
И злость надо мной – не буянь!
Ах, мудрые речи дедовы
О добром тепле
русских бань!
Берёзою пареной пахнет
Тёплая, нежная пахота.
Земля ты моя, землища!
Я руку пущу в борозду
И пальцами-корневищами
Почувствую, как расту.
Во мне прорастёт это чудо
Из света,
жары
и тепла.
Я стану, как дед мой мудрый,
Спокойна
И очень
добра…

Повару совхоза «Верхнеярославский»
Сосновского р-на Л. В. Галаховой
посвящается

Выноси, Любовь Васильевна,
прошлогодний урожай
Да корми им хлебопашцев,
Ставь им сытный каравай!
Да борща налей-ка в миску
С жару,
С пылкого огня.
А в руках проворных ложки
Алюминием
звенят.
Ах, как быстро,
Ах, как ладно,
Словно в сев да в обмолот.
И, наверно, им взаправду
Долгий год –
совсем не год.
Дружной шутке
дружно рады –
Говорит Василий Радов:
— Накормила ты меня
Аж до самого ремня… —
По-крестьянски хлеб нарежет,
К сердцу,
тёплый, прижимая.
— Ешьте с хлебцем на здоровье,
Чай, ведь сами убирали.
И глядит она, пригожая,
Только мать так
на сынов.
…Имя ласковое
сложено
Из любви
да васильков…

Труженицам Тамбовщины посвящается

Когда ещё поля под вьюгой,
Окно бело от холодов, —
Присядьте, милые подруги,
Над строками моих стихов.
И отдохните в синий вечер,
Пока затих в степи овин.
…Всю жизнь
продлился «год мужчин»,
А в прошлом –
выдался «год женщин»…
Мы в год прошедший,
как всегда, —
Детей растили,
Шли по пашне.
И хлеб
И лес
в степной красе
Растут не без участья нашего,
Кирпич к кирпичику положим,
На косогоре встанет дом.
И песни,
Что мы сами сложим,
По-женски,
тихо пропоём…
Я езжу много,
Слышу много
Счастливых слов
и горьких слов.
На сердце
лягут, как тревога,
И гнев,
И женская любовь,
И лица,
схожие и разные
С судьбою женщины в войну.
…И в год один
Расскажешь разве
Хотя бы
про одну судьбу?
И судьбы я не выбирала.
И пела женщин, как могла.
Но года мало,
Жизни мало,
Скупы сердечные слова.
Ничто – степная даль и реки.
Ничто – рассветы и восход.
Ничто
земля без человека.
На ней
одна зима
растёт…
Так и начала жизни нету
Без женщины,
Без слова «мать».
Дано ей украшать планету
И род
И землю продолжать.
Затопит печь,
побелит избу,
Скатёрку белую пригладит.
А за её судьбой –
Отчизна
С седою материнской прядью.
Она – и юг,
Она – и север,
И лён с кочующей волной.
Пустыня с древними поверьями
И горы с тонкою луной.
Но пусть простят мне
дали дальние,
Гористый юг,
Сибири ширь,
Что здесь,
в степных своих окраинах,
Я выбираю героинь.
Здесь удивляюсь каждой жизни,
Здесь судьбы к сердцу пролегли,
Для коих ширь большой Отчизны
С тамбовской началась земли.
Когда ещё поля под вьюгой,
Окно бело от холодов, —
Присядьте, милые подруги,
Над строками моих стихов…

Город.
Парни с космами,
а девчонки – стрижены.
Женственными косами
города обижены.
Взять да окунуться
в то раздолье ситцевое,
Где с утра плетутся
волны из пшеницы,
Косы заплетаются
в ливни жгучих шквалов,
И от них ломаются
шпильки из металла.
Где поют у грядок
с самого рассвета.
Где от кос до пяток
западного нету.
В том раздолье ситцевом,
в том гудящем крае
На полях с пшеницею
строки вырастают…

Липчанам

Он пока ещё – город контрастов,
Этот город крестьян и рабочих.
Петухов, по-сельски горластых,
Труб фабричных,
не спящих ночью.
Здесь вцепилась
мазанка-хата
В чернозёмную
жирную землю.
Огород, плетнями прижатый,
Арестантом кажется
древним.
А кругом обступают здания
Стооконные,
С грудью прочною,
Вышли к хатам они на свидание
В длинных галстуках
труб водосточных.
Во дворах доминошники смуглые
Вечерами «козла» забивают.
От ударов столишко струганный
По колено в землю
врастает.
От цветных сарафанов рябы,
На скамейках судачат бабы,
И так звонко,
чисто по-русски,
Вдохновенно семечки лузгают.
А автобус помчит с урчаньем
То столично – асфальтом гладким,
То потянет – провинциально
Вперевалку
булыжником шатким.
Вдоль автобуса – руки рабочие
По-хозяйски лягут друг к дружке.
…Новый город
с сельскими кочетами,
С перелесками
да с частушками…

Прошли секунды разлук,
Гудка паровозного звук,
Колёс нарастающий стук
В сердце пробился вдруг.
Со строек новые здания,
Сняв крыши, кричат: «До свидания!».
И вдруг подмосковная хата
Спиной повернулась горбатой,
Как будто пред ней виновата,
Что мчит меня поезд куда-то.
Земля ты моя родная,
Прости, что я уезжаю…
Не только ты — дом у ракиты.
Здесь дед мой и прадед зарыты.
Земля ты моя, землища,
Роднее нигде не сыщешь!
Я помню тебя эшелонную,
Мчатся составы с вагонами.
Я помню тебя притихшей,
В краске зелёной крыши.
Я помню тебя несытой,
Дверь школы доской забита.
Часами стоит за хлебом
Под хмурым московским небом.
Однажды подросток с Басманной,
Шнуруя ботинок рваный,
Сказал, по-мужски тоскуя:
«Очень люблю Москву я,
Но мы уезжаем завтра…».
На камень – слеза упала.
И сколько московских асфальтов
Такие слёзы впитало!
Земля ты моя, землища,
Труднее нигде не сыщешь,
Роднее нигде не сыщешь.
…Москва, ты мне всё прости –
И этот прощальный стих,
И то, что в разлуке с тобой
Сдружились с другой землёй,
И то, что сегодня под вечер
С волненьем Тамбовщину встречу…

Художнику Алексею Краснову

Давай, кареглазый,
песню споём
Про шелест берёзы
под синим окном,
Про клён тот опавший
за дальним селом,
Давай, кареглазый,
песню споём…
И в памяти встанут
крестьянские лица.
В картинах твоих
этих лиц не счесть.
К широким полотнам
твоим приобщиться –
Как будто бы песню широкую
спеть…
Давай, кареглазый,
песню споём
Про грохот тачанки,
Про смерть под седлом,
Про выстрел шальной,
Про обрез за углом,
Про год
сорок первый,
Про поле с огнём,
Про то,
Как простился
солдат за селом,
Давай, кареглазый,
песню споём…
В кружилихе дней
из ритмов и слов
Уже в третий раз опадали капели,
И зимы прошли
из синих снегов…
Давно,
как давно
Мы с тобою не пели!..
Про рощи из ситца,
Про синь над крыльцом,
Про русские лица,
Про степь с серебром,
Про это раздолье,
которое пишешь,
Всем сердцем которое
чутко так
слышишь,
Давай, кареглазый,
песню споём…

Шум перрона, шум вагона,
Бабы с узелками.
Еду в радость, еду в горе,
Еду за стихами.

Стук колёсный чёткий, чёткий,
У девчонок – чёлки, чёлки.
Кач да кач, налево, вправо,
За окошком снег на травах.

Вижу осень тройкой рыжей,
Вдоль дороги — листья рысью…
Словно конница промчалась –
Вижу цвет будёновки,
Память с детства мне досталась –
Конники да конники…

…Как должны любить мы землю,
Помнящую павших,
А над ними, а над ними
Хлеб встаёт над пашней.

По сей день, по сей день
Поле золотое.
Поседели, поседели
Все берёзы в поле.

Плат накинут до земли,
До зимы поклонятся.
Поле вспахано с зари –
Пахарю бессонница.

От неё, от земли,
Всё живое бродит.
…От зари до зари
Сотни жизней всходят.

По сей день, по сей день
Поле золотое.
Поседели, поседели
Все берёзы в поле.

Золото их душ припомним
В золотую осень.
Мы венки в широко поле
С золотом приносим.

Как должны любить мы землю,
Помнящую павших.
Конники на зелени –
Боль моя всегдашняя.

Годы революции,
Выстрелы над пахотой,
Конники да конники
Незабвенны, памятны.

Коль оставим зёрнышко
С золотой крупицей,
Оставляем в поле мы
Жизни их частицу…

За окошком в синих далях
Вижу цвет будёновки.
В хлебном золоте колосьев
Затерялись конники.

Как должны любить мы землю,
Помнящую павших,
Конники на зелени –
Боль моя всегдашняя.

Кони вскачь без всадников,
Поле не вспахавшие.
…Осенью, в уборку,
Вспоминайте павших…

Сахарность кипений,
Цвет от ягод – винный.
Эх, пора
варений –
Ветер
Витаминный!
Ягоды глазастые
Вспыхнут над горелкой.
Чьё-то детство сладостное
С ложкою
над пенкой…
Хлопотность старушечья
И внучачьи радости.
Запахи
замучили
Ягодною
сладостью.
По тазам да вёдрам
Нынче обвенчали
Соки ливней тёплых
С летними
лучами.
Солнышко закатное
Радостно искрится.
Старомодной свахою
За рекой садится.
Из реки
губасто,
Как из блюдца, пьёт,
И вареньем красным
Перемазан рот.