Архив стихотворений Игоря Жданова

Ты, наверное, в чём-то права:
Я и правда люблю эти озими,
Остывает моя голова,
Как ядро, утонувшее в озере.
Нынче праздник с названьем Покров,
Стынут липы в изодранном рубище,
И неспешным парадом коров
Завершается общее гульбище.
Кошка учит охоте котят,
А собаки полны деловитости,
И грачи улетать не хотят,
Потому что тепло им — от сытости.
И, присев к золотому окну,
Неразлучной дымя сигаретою,
Я и сам погружён в тишину,
Я и впрямь не томлюсь и не сетую.
Без упрёков и прочих причуд,
Без тоски по недавнему прошлому,
Всем на свете удачи хочу,
Всем на свете желаю хорошего.
И тебе, предъявившей права
На меня,
как морозец на озими,
Я желаю тебе торжества,
Озоруй,
вроде солнечной осени.

Синеют окна.
Скоро — одиночество.
Ночь декабря задушит тишиной,
И кто-то злой —
без имени и отчества —
Плохую шутку выкинет со мной.
Свет погашу и запрокину голову, —
Прихлынет небо, звёздами рябя. —
И ясно вспомню
Сам себя — весёлого,
Живую и весёлую тебя.
Сомненьями,
И ранними, и поздними,
Набита оглушительная тишь…
Чего ты там?..
И где ты там?..
За звёздами? —
Ну, значит, не исправилась.
Дуришь.

Ты помолчи — и молча взвесь
Всё сущее в судьбе,
Мне что-то здесь не по себе,
Тебе — не по тебе.
Заглох родник, иссяк исток,
Замкнулся этот круг,
Давай уедем на восток,
На север или юг.
И пусть я буду негодяй,
Пройдоха и подлец,
Ты мне на картах не гадай, —
Замучила вконец.
Всё заслонила злость и страсть,
Креплюсь — на том стою,
Так можно запросто пропасть,
Не в ту попасть струю.
Давай уедем. Пусть зима
Порошей по лицу, —
К лицу и посох, и сума
Такому подлецу.

Я понял,
Что она во всём права:
Нелепы
и бессмысленны попытки
Её нутро выматывать по нитке,
Желая естества и торжества.
По-совести,
Мне нечем тут владеть:
Её мирок
растерян и раздарен,
Я — посреди дымящихся развалин,
Их можно лишь фанерою одеть.
Потом придёт строитель записной,
С цементом, камнем
и открытым счётом.
Пусть приступает к плановым работам, —
Я откажусь от званья — запасной.
Она и он — прекрасная чета,
Я не в уроне:
мне ли — об измене!
Спокойствие разлук и вдохновений —
Не это ли последняя черта?

Это мой дом.
Мои
Отскрипевшие старые лифты,
Ребятня под грибками,
Как дружная стайка опят.
Здесь судачили бабки,
Одетые в кофты и клифты:
«В девяносто девятой
Хозяин в загранке опять…»
Вот чего я хочу:
Я хочу посидеть у развалин, —
Фляга джина в кармане
И пачка сухих сигарет:
Я хочу посмотреть,
Как с тобою
придёт этот парень,
Что моложе меня
На двенадцать непрожитых лет.
Я хочу загрустить
Над своей очевидной потерей,
Отвернуться поспешно,
Чтоб ты не узнала меня,
Облегчённо очнуться
При стуке захлопнутой двери,
Выпить джина глоток
И уйти, медяками звеня.
А зачем это нужно?
Нет правых
и нет виноватых.
Для чего эти встречи,
Когда миновала беда?..
Без оглядки, без паники,
Как отступают солдаты,
Ухожу навсегда,
Чтоб любовь сохранить навсегда.

Тревожно мне
И не с кем поделиться
Бессрочным одиночеством своим.
Вон той звезде простуженной не спится.
Открыл окно —
давай поговорим.
Я тишины окрестной не нарушу,
Лишь чьё-то имя вымолвлю едва.
Я слушаю —
И мне ложатся в душу
Простые, как созвездия, слова.
«Да, я светла.
И всё же не святая,
Иначе бы
откуда скорбь взялась?
Ты не завидуй: я же пропадаю,
Наполовину в свет перелилась.
Чтоб озарять пространства и глубины,
Мне боль самосожжения дана.
Жизнь кончена почти наполовину,
Иль начата на столько же она?»
Я слушаю —
Морозный воздух льётся
Ко мне в окно,
И валит свет в окно,
Густея,
тени вётел у колодца
На снежное ложатся полотно.
Так вот она —
Загадка озарений,
От молнии до уличных огней:
Чем ярче свет,
Тем яростнее тени,
Плотнее плоть бесплотная
теней.
Светить ровней,
Чтоб надолго хватило.
Кому — сжигать,
Кому мерцать и тлеть.
Но вспыхнет догоревшее светило,
И гуще тьма,
И новому гореть.

Я женщин
чужих
Обольщал и венчал.
Меня обманули —
А я промолчал.
Меня обманули,
А это — пробел:
Я больше
прощать
Никому не умел.
Долгов,
контрибуций
Не ждал никогда,
Хотелось вернуться —
Не знаю куда.
Смешно мне
и странно:
Живу и живу,
Но поздно
иль рано
Судьбу наживу.
И будет поэту
Назначенный суд,
И кончится этот
Изысканный
зуд.

Я оприходовал
Свою былую жизнь:
Собрал стихи
и старые бумаги, —
Как часто
не хватало мне отваги,
Как верил,
Если скажут — не ершись!

Теперь другой —
Невиданный расклад:
Отвергнутый
И дружбою, и славой,
Я говорю
печально и лукаво,
Что, в сущности,
Ни в чём не виноват.
Хотелось быть
Не просто деловым,
Не просто умным,
Сильным и жестоким,
Хотелось видеть
собственные строки
Среди других,
Под соусом любым.
А ныне —
полыхает голова,
И день — не в день,
И ночи все бессонны…
Я берегу
Последние слова,
Как берегут
Последние патроны.

Они нагрянут впопыхах
Не брать, не бить ногами в пах,
Не пить, не спорить о стихах, —
Не ради лести.
Они придут тебя купить,
И усыпить, и ослепить…
Как им хотелось бы убить
Тебя на месте!

Они придут, когда темно,
И сердце стужей сведено,
И нет вина, и всё равно,
И жизнь — не в жилу.
Они нагрянут вороньём,
Самоуверенным ворьём,
Оценщиками — за старьём,
Когда-то милым.

Они внушат твоей жене
Благую мысль о тишине,
О жизни, праздничной вполне,
И об удаче,
Насыплют соли на мозоль, —
Туман, угар, аэрозоль, —
И станет фурией Ассоль, —
А как иначе?

И посулят они тебе
Сплошные радости в судьбе,
Мир на душе, покой в семье, —
И крыть-то нечем.
Пообещают тёплый хлев,
В придачу — зрелища и хлеб…
Не обольщайся, будь нелеп
И безупречен.

Не унижайся, будь собой,
Ты не такой, ты не любой,
Не все отмечены судьбой,
Не каждый в силах.
Не отступайся, не юли,
Не жги мосты и корабли,
И в пыль кумиров не вали,
Когда-то милых.

Не верь, что мир — универсам,
Не верь их рыночным весам, —
Не верь штампованным часам, —
Не лезь из кожи.
Они пришли — они пройдут,
Будь снисходителен — и крут,
И не хватай, чего дадут:
Себе дороже.

«Надо знать со школькой парты,
Как важны стране стандарты.»
Этикетка на спичечной коробке.

1

На спичках написано — «спички»,
На водке написано — «водка».
Спасибо бессмертной привычке
За крупную эту находку.
Табличка «артист» — на артисте,
Фанерка «поэт» — на поэте.
Хвала исторической мысли
За милые шалости эти.
Горящая шапка — на воре,
«Петров» — на портрете Петрова.
И только на этом заборе
Какое-то странное слово…

2

Литрами, галлонами и пинтами
Потребляй, чего добыть сумел!
Люди со здоровыми инстинктами
По утрам идут на опохмел.
Пьёт страна — не только алкоголики,
Проклиная странное житьё.
Крупная находка для историка:
Родовые схватки у неё.
Что родит? Урода, не урода ли?
Или снова выкидыша жди?..
Милая, зачуханная родина, ­
Патриоты, пьяницы, вожди…

На чёрном небе вспышки голубей, —
Ещё война нам кажется нелепой,
Ещё хватает вермута и хлеба,
Простой любви, неумерших друзей.
Ещё никто ни в чём не виноват:
Не сдали армий, не вошли в анналы,
И в лейтенантах ходят генералы,
И минины не грянули набат.
Ещё не время думать о судьбе,
О стольких судьбах,
близких и неблизких,
Заботиться о доме и семье,
И серебрянкой красить обелиски.
Но всё же небо чистое висит,
И голуби,
как вспышки спичек мокрых,
И лист летит, и осень моросит,
И ночь ложится на московский округ.

Зелёный свет от лампочек твоих,
Москва ночная,
родина ночная.
Давай с тобою выпьем на двоих,
Не мудрствуя и бед не причиняя.
По улицам броди и холодей, —
Лишат последней выдумки и позы
Безмолвие туманных площадей,
Безлюдье, беззащитность
и угроза.
Простого счастья чистая струя, —
Глотай,
ты на него имеешь право,
Столица непонятная моя,
Моя непостижимая держава.
Начать бы всё с отметки нулевой,
Забыть дожди,
поверив только в лето,
Но медленно плывёт над головой
Планета Марс — опасная планета.
И если должен жертвовать поэт,
И если это высшая награда,
Я встану под безумный пистолет,
Я встану утром,
а сейчас — не надо.
Дотлела и развеялась зола,
И пусть,
нам беды больше не пророча,
Качаются в груди колокола,
Всю ночь в ушах бубенчики хохочут.
Мне жалко улиц мокнущих твоих
И этих листьев, скомканных и ржавых.
Давай с тобою выпьем на двоих,
Моя столица, родина, держава.

Раскаянье?.. —
Холера в бок!..
Как опечаленные тигры
Всю жизнь
мы помним назубок
Свои проигранные игры.
Свои неверные шаги
По шатким лестницам успеха,
Невозвращённые долги
И стыд бессмысленного смеха.
Судить собратьев не берусь,
Но в стаде их — дельцов не мало…
Они цепляются за Русь,
Когда теряют идеалы.
Тот обличает…
Мерзкий дар!
Тот под крестьянина шурует,
За орден
и за гонорар
Он что угодно зарифмует.
Я и не думал о плохом,
Не лез в бутылки и в бутырки,
А он
бойцовым петухом
Топорщил перья на затылке.
Он прав был…
Я один не прав:
Немного грустный,
малость странный,
Торчу в вольере, как жираф,
Мотаю шеей,
окаянный!
Пейзаж осенний гол и сир —
Кусты,
да ёлок веретёнца…
И это мой последний мир,
Моё единственное солнце.

«Дни будущие выстроились в ряд —
Горящие, сияющие свечи…»
К. Кавафис

1

Мы не вошли,
Ещё стоим в дверях,
Еще не верим скуке назиданий,
Ещё для нас
На пыльных пустырях
Цветут цветы нечаянных свиданий…
Вот солнечный подстриженный бульвар,
Дом с башенкой,
В который вхож не всякий,
А в нем миниатюрный генерал
С пройдохой внучкой
И большой собакой.
Живут в подвале грустные коты,
Уже не веря ни в мышей, ни в кошек,
И осеняет их цветной горошек,
Торжественно свисая с высоты.
В бетоне спят усталые сверчки —
Ночные музыканты и пролазы,
Забыв свои концерты и проказы,
Повесив инструменты на крючки.
Здесь время останавливало бег,
Герань горела в застеклённой раме, —
Швейцару неизвестный человек
Сюда ходил когда-то вечерами.
Красивый был он,
Что ни говори,
Незаменимый в драке и застолье,
Но сквозь глаза светился изнутри
Какой-то неосознанною болью.
Он медлил,
Будто слушая в дверях
Сквозь шорохи прохожих и растений,
Как время шелестит на пустырях
Бумажными цветами погребений.

2

Когда стихами поздно говорить, —
Случается у смертных и такое, —
И нету телефона под рукою,
Чтоб другу без причины позвонить,
И друга нет —
Он злобу затаил,
Он мелочен,
Он пестует обиды, —
Тогда иди,
Наглаженный для вида
И благодушный из последних сил.
Ступая по асфальтам голубым,
Всё по местам рассудком расставляя,
Прислушивайся, ран не растравляя,
К своим воспоминаниям любым.
Как в прошлом всё отчётливо сейчас!
Ни сожалеть,
Ни каяться не надо!…
Цыганщина — последняя отрада,
Её не допускают на Парнас.

3

Скребёт ли ветер шиферную крышу,
Тоскуют ли в ночи перепела,
Мне безразлично:
Я уже не слышу
Той музыки, которая была.
Так и живу, зачисленный в уроды,
Исполненный в простом карандаше.
Нарушена гармония природы,
И что-то переломлено в душе.

4

А мы гуляли с нею по аллеям,
И хлеб клевали лебеди с руки, —
О молодости грешной сожалея,
Смотрели в след тугие старики.
А было нам всего по восемнадцать,
До старости оттуда — не достать.
Та жизнь без гонораров и оваций
Лишь молодым и любящим под стать.
Всё было так, и не было эксцессов
Из-за того,
Что прямо на виду
Способная на выдумки принцесса
Бессовестно купается в пруду.

5

Ты говорила, что творится сказка,
Что без меня не жизнь, а трын-трава.
Теперь, катая детскую коляску
И мужа обнимая, ты — права?
Простить тебя — стыда не оберёшься,
Ударить — не поднимется рука.
А ты мне всё бессовестно смеёшься
Из своего далёка-далека.

6

Досмотрим же классические сны,
Любовь и страсть безжалостно даруя,
Как прежде —
Бескорыстны и честны
От помыслов своих до поцелуя.
Мой старый друг,
Мы вновь сейчас вдвоём
Под соснами чистейшими Солотчи.
Давай поговорим,
Но молча,
Молча!..
И думая о чём-нибудь своём.

7

Я понимаю:
Кончится борьба —
И мы придём к естественному слову,
Которое не брали за основу,
Ещё не зная,
Что оно — судьба.
Я понимаю:
Бывшие враги
Становятся друзьями перед гробом, —
Подвержены поминкам и хворобам,
Твердят одно — друг друга береги!
Я понимаю:
Смерть сведёт на нет
Любовь и боль, беспечность и отвагу…
Ах, только бы
Не сдать заране шпагу!
Ах, только бы
Не бросить пистолет!

8

Есть маленькие милости судьбы:
Цветущая картошка на балконе,
Поющий кот на крыше у трубы,
Концерт сверчков в асфальте и бетоне.
Есть маленькие в мире чудеса:
Вдруг деревце
Возьмёт и приживётся,
Пожалуется чибис, что роса,
Прискачет жаба,
Эхо отзовётся.
Чего ещё?..
Придумывай стихи,
Не бойся говорить высокопарно.
Есть многие на свете пустяки,
Которые мешают жить бездарно.

Повремени немного,
Приятель, с топором:
Мне выпала дорога
Навылет — напролом.
Мне выпала удача
Из тысячи — одна…
И даже передача
Была разрешена.
Мне девушки носили
Махорку и цветы,
А батюшка Василий
Просвиры да кресты.
Персты его из воска,
Льняная борода…
Не раз зима извёсткой
Белила ворота.
Погуляно, попето,
Уплачено с лихвой.
Я слишком помню это,
Прощаясь с головой.
А судьи-то! А судьи —
Продажные уста,
Погрязшие во блуде,
Предавшие Христа!..
Повремени немного.
Подумай, покури:
Любая власть от Бога,
Но это — упыри.
Но это — вурдалаки,
Могильные жильцы.
Прислушайся: во мраке
Гонцы и бубенцы.
Не пей вина из фляги,
Затребывай ушат, —
Указ везут бродяги,
Помиловать спешат.
Ни страсти, ни печали,
И разум невелик!
Им быть бы палачами,
Да время не велит.