Архив стихотворений Игоря Кобзева

Издревле отары овечьи,
Коровьи, иные стада
В контакте с теплом человечьим
Отраду находят всегда.

Бывает, что вольная птица
К людскому радушию льнет:
С доверьем на руку садится
И хлебные крошки клюет…

Но чувства не могут тревожить
Бездушную зелень травы?!
Однако возьмем подорожник –
И выйдет, что мы не правы.

Где нету жилого приюта,
Вовек подорожника нет.
Он должен людского маршрута
Приманчивый вынюхать след.

Всегда он снует у тропинок,
Повдоль пешеходных дорог
И прямо под каждый ботинок
Ушастый сует стебелек.

По лесу, по сочному лугу,
Неведомо ради чего,
Спешит к человеку как к другу,
Надеясь во всем на него.

Меж лесами и лугами,
Где земля вовек жива,
Зеленеет под ногами
Бархатистая трава…

Без заботы вырастая,
Не фасониста на вид,
Эта травушка простая
Гордых взоров не дивит!

Всюду розы да тюльпаны
На устах людской молвы –
Не знатны и безымянны
Кудри дикой муравы.

Иван-чай с лапчаткой вьется,
Тмин кивает головой –
Все прохожими зовется
Просто-напросто «травой».

Рюкзаки надев, шагают,
Ловят рыб, цветочки рвут.
Ни травы родной не знают,
Ни людей, что здесь живут…

Встать до зорьки, сизой ранью.
Когда мгла и темень,
Когда лес стоит в тумане,
Как забытый терем…

В глушь уйти, под скрип сосновый,
В чащу за грибами,
Чтобы каждый гриб – как повод
Встретиться руками…

Услыхать, как где-то птица
Лес зовет проснуться,
Голубой росы напиться,
К сказке прикоснуться!

Наломать сырой рябины
Две больших охапки,
Чтоб заискрились рубины –
Как на княжьей шапке!

Чтоб совсем неважны были
Речь иль взор влюбленный –
Только б вместе мы любили
Этот лес зеленый!..

Голубые варежки,
Синь тулуп,
Ледяные валенки —
Хруп да хруп,—

Дед Морозко шастает
По селу
Да рисует разное
По стеклу:

Папоротники, звездочки,
Жемчуга,
Пальмовые, солнечные
Берега…

Что за клад для девушек –
Кружевниц,
Для искусных северных
Мастериц!

Сядут в теплой горнице
Под окном,
Руки, словно горлицы,
Бьют крылом.

И – глядишь – морозное
Суровье
Перешло в узорное
Кружевье.

Там снежинки кружатся,
Как кудель,
Серебрится кружево,
Как метель…

Выйдет новобрачная
С молодым,
А фата – прозрачная,
Точно дым.

Губы у подруженьки
Хороши.
– Ой, растает кружево:
Не дыши.

Крупицы снега, словно соль,
Под месяцем блестят.
Необоримый синий сон
Объял озябший сад.

Спит каждый крохотный побег
И каждый корешок.
А над землей порхает снег,
Как сонный порошок.

Сугробы. Звезды. Да мороз!
Да тонкий серп луны!..
В какой-то сладостный гипноз
Леса погружены.

А за лесами спят поля,
Спит рек голубизна.
Светло и сладко спит Земля,
И снится ей Весна.

В этом утре, сотканном
Из утрат
Ходит добрым доктором
Снегопад.

По глухим окраинам,
Где сквозняк,
Он бинтует раненый
Березняк…

Снег ворвется поночью
В полутьму,
Самой скорой помощью
На дому.

Он залечит бережно
Боль души –
И уйдет по бережку
В камыши…

– Радуга, радуга,
Свет-семицвет!
Сердце ты радуешь
Сызмальских лет.

Только вот правда ли:
Мне говорят,
Будто бы в радуге
Прячется яд?!

«Радуга сушит,
Влагу берет,
Радуга душу
Живую убьет!

Там, где упрет она
В землю края
В горе над мертвыми
Плачет родня!»

– Радуга, радуга,
Молви с высот:
Правда ли в радости
Горе живет?

Разве опасна
Твоя красота
Разве прекрасной
Бывает беда?!

Что это за праздники?
Что кругом творится?
В каждом полисаднике
Черемуха дымится.

Сияют дали лунные.
Черемуховый чад.
Гитары семиструнные
Без умолку звучат.

Манят очи черные
Небывалым светом.
Девчонки зачарованы
Черемуховым цветом.

Сидим мы у калиточки,
Две веточки в зубах.
Весь пиджак до ниточки
Черемухой пропах.

Опять колоколят дрозды на поверке…
Опять голубеет весна…
Но что-то как будто березки померкли,
Поблекнула белизна?!

Девически нежной атласной бересты
Все меньше в окрестных лесах:
Редеют березы, темнеют березы,
Чернеют у нас на глазах

Да как не чернеть им? Не ради забавы
Сияли они белизной:
Их блеск говорил, что леса и дубравы
В гармонии с жизнью земной.

А нынче повсюду – тревоги, угрозы.
Ракеты пылят в небесах.
Редеют березы. Темнеют березы.
Чернеют у нас на глазах.

Что слышится в сумерках вешних?
Влюбленный ли голос звучит.
Иль просто цветущий орешник
Сережками тихо звенит?

Весенние ночи туманны,
Их тайны укрыты впотьмах.
Черемуховые поляны —
В изломанных белых ветвях.

Все скроет черемушник скромный —
Лишь стоит луны подождать.
Прийти сюда полночью темной
И пышных ветвей наломать!

Но чем мы верней понимаем
Значение красоты.
Тем мы осторожней ломаем
Черемуховые кусты…

Дед мой ездил весь век машинистом:
Знать, по вольным просторам скучал.
Где бы ни был по первому свисту
Он любой паровоз различал.

Той же самой дорогою гулкой
Шел отец мой до старческих дней,
Называл ее грубо «чугункой»,
А и крепко тянуло же к ней!

Видно жребий такой нам положен,
Чтоб в пути полустанки листать:
Я и сам стал «чугунщиком» тоже.
В кровь попало! Попробуй не стать!

Это мы под завесой зениток
Эшелоны водили в огне,
Путь к победе железною ниткой
Вышивая на полотне.

Это нас провожали подруги,
Нам махал материнский платок.
Ожиданья, свиданья, разлуки –
Все слилось в паровозный гудок.

Может быть, для иных это проза,
Что поделать? В стихи мои врос
Задушевный гудок паровоза
Вместе с песней железных колес.

Опять вдали бегут: пригорки,
Опять в вагоне пыль и пар
И дым саратовской махорки,
Занозистый, как скипидар.

Ты спросишь спичку у соседа,
Закуришь, вступишь в разговор,
И вьется ниточкой беседа,
Плетя причудливый узор.

В пути молчальников не много.
Здесь все душевны и просты.
Звенит железная дорога,
Гудят чугунные мосты.

Уже давно ушли в легенды
Черты скитальцев-моряков,
И только мы, корреспонденты,
Храним традиции веков!

Вдогонку за газетным фактом
То на Таймыр, то на Алтай
Швыряет нас по разным трактам –
И в дождь и в снег. Из края в край.

Наш труд не любит осторожных.
Как часто достается нам
На дальних станциях таежных
Искать приюта по ночам.

Наш жребий – мерзнуть по вагонам,
В пустынях падать от жары:
Скитаться, тосковать по женам,
В полярной тундре жечь костры.

Мять травы, лазить по Кавказу
И, на три дня попав домой,
Вести веселые рассказы –
На зависть любящим покой.

Может быть, я стал сентиментален…
Может быть, старею… Виноват!..
Снится мне в туманной дальней дали
Бабушкин гостеприимный сад.

На веранде — чай из самовара.
В тишине часов упругий бой.
Вдруг в саду — ядреный звук удара:
Яблоко упало!.. Мчим гурьбой…

Сад зарос сиренью и калиной.
На задворье вишен густота.
А в заборе узкая калитка
Ржавою щеколдой заперта.

Ту калитку запрещалось трогать
(Как в дворце у Синей Бороды!):
Рядом шла железная дорога,
Вис на вишнях паровозный дым.

Только я, малыш, не удержался —
Выбежал! Забыл про сад, про дом!
И на весь свой век залюбовался
Железнодорожным полотном.

Поезда кипели под парами.
Огоньки маячили, маня.
И сверкающий — как в панораме —
Шумный мир навек завлек меня!

Бабушка, не стой ты у порога,
Не зови меня в свой старый сад:
Без конца в ушах звенит дорога,
Звезды, словно яблоки, висят…

Дубочком непричесанным
Я рос на ветерке –
В сиреневом, березовом,
Вишневом городке…

Тот город мой по черточке
Я в памяти леплю:
Все мостики, все жердочки
До чертиков люблю!

Все очень там пригожее:
И улица и дом,
И садик, огороженный
Беленым кирпичом.

Но тщетны все старания
Вернуться по следам
К тому очарованию,
Что я изведал там.

Все милое, хорошее –
Как бы в стране иной,
Все словно отгорожено
Беленою стеной.

От елок, от сказок (все понял теперь я!),
От разных игрушек
с мальчишеских лет
В душе поселяется недоверье:
Что – настоящее, а что – нет?..

Боясь обознаться, мы смотрим с опаской.
Я помню, впервые увидев слона.
Гадал: он – индийский иль африканский?
И даже в слона не поверил сполна…

А горы Кавказа я счел за предгорья:
Я ждал: где Эльбрус, где Казбек-великан?
Я смел усомниться в величии моря,
Считая великим один Океан.

За это теперь я и мучусь тоскою:
Огромное счастье мне было дано,
Я мог его даже потрогать рукою,
Но я не поверил, что это – оно.

Я представлял, пока я рос,
Что меж полей планеты
Есть где-то сад из дивных роз,
И в нем живут поэты…

Для них – творить узор стихов
Приятно и прекрасно,
Как из душистых лепестков
Жать розовое масло.

Но жизнь, однако, не цветы!
Тут все чуть-чуть иначе!
Брать красоту на красоты –
Банальней нет задачи!

А вот когда – за место роз
Быт, с горечью я злобой,
Когда душа слепа от слез,
Сыщи свой стих! Попробуй!

Но нас искусство лишь тогда
Дарит живым созданьем,
Когда в нем светит красота,
Рожденная страданьем.

Взгляд художников сер и скушен:
На полотнах их мало чувства.
Вот зато мастера игрушек
Понимают секрет искусства!

Чтоб стихи написать получше,
По музеям я не хожу,
Я хожу в магазин игрушек,
На зверюшек цветных гляжу…

На зайчатах – перчатки теплые.
Из зеленого плюша львы.
Даже кобры – такие добрые!
Все биологи не правы!

Ах, как весело жить на свете,
Если 6 рядом вот так бродили –
Фиолетовые медведи,
Ярко-красные крокодилы.

В полосатых пижамах зебры –
Очень милые и забавные!
Все здесь видится в добром зеркале,
А ведь это в искусстве – главное!

Кроткий вид. Затейливый и добрый.
А в руке пастушечья свирель.
До чего мне близок этот образ!
«Лель мой, Лель, лели-лели Лель!»

Он такой: звезд с неба не хватает,
Можно краше встретить молодца
Но когда поет, – как льдинки – тают
Самые студеные сердца.

Вьется лен над годовой кудрявой
Все ему легко, все не беда.
Он поет совсем не ради славы.
Ради поцелуев – это да!

Он поет, и светит месяц тонкий,
Хмель в крови. Такая благодать!
Он бы спел и лучше, да девчонки
Могут до смерти зацеловать!

Шелками хвалится
Лесная сень,
Узором палехским
Пылает день.

Игрою красочной
Весь мир согрет,
И льется сказочный
«Фаворский» свет.

А ветры шалые
Калину гнут,
А кони алые
Из речки пьют;

И не без повода
Сияет взгляд
Идущих по воду
Босых девчат…

Но горечь зыбкую
Таит рассвет:
Вот вспыхнул рыбкою,
Блеснул — и нет!

Рубины-яхонты
Сметая прочь,
Вновь черным бархатом
Мерцает ночь…