Девушка с загадочным лицом
Девушка с загадочным лицом,
В платье, точно ландыш, белом-белом,
Первая призналась мне во всем
И сама велела мне «быть смелым»!
Приказала верить наперед,
Без тоски и без сомнений верить,
Что уж если жду ее на сквере,
Значит, обязательно придет.
Принесла мне солнце и весну,
Поклялась быть ласковой и верной…
Как ее, такую, обману?
А ведь обману ее, наверно?..
Когда ушла ты, не любя
Когда ушла ты, не любя,
Я думал: погрущу немного,
А остальное – на себя
Возьмет железная дорога!
Но что я сделаю с тоской?
Она ведь не покорна воле.
С железной волею мужской
Я весь – в твоем магнитном поле.
И в поезде уже давно
Я мчался бы куда попало,
Когда б не знал, что все равно
К тебе
назад
пойду по шпалам.
Коль верно, что могут эксперты
Коль верно, что могут эксперты,
Расследуя чью-нибудь смерть,
В глазах у замученной жертвы
Убийцы лицо рассмотреть, —
То, значит, когда я с судьбою
Все счеты сведу до конца,
Увидят в глазах моих с болью
Черты дорогого лица
Однако следов вероломства
Не встретят в нем. Будет оно,
Как в первую пору знакомства,
Все нежностью озарено.
Такое, как было вначале,
В ту лунную ночь в серебре,
Когда мы смущенно молчали
На лавочке в вашем дворе…
На реке
Ту ленивую речонку
Ни к чему мне воспевать,
Ту смешливую девчонку
Ни к чему мне вспоминать.
Просто чтили мы с ней робкий
Дружбы ласковый закон.
Просто мы на синей лодке
В сонный плавали затон.
Тишина прибрежных линий.
Золотое забытье…
И белее белых лилий
Были ноги у нее.
А река катила мимо
Неторопкие струи,
И девчонка в речке мыла
Ноги белые свои.
И мы плыли мимо лилий,
Мимо тонких тростников,
Мимо чьих-то лодок синих
У высоких берегов,
Мимо росших по соседству
Двух кудрявых тополей,
Мимо ласкового детства
Рядом с юностью своей…
На свадьбе
Хоть невеста с виду — как девчонка.
В платье вешней вишенки светлей.
Ну а все же: собственный мальчонка
Вертится на свадьбе меж гостей…
Что судить просчеты да ошибки?
Здесь о прошлом помнить не хотят,
Здесь в глазах счастливые улыбки
Золотыми рыбками блестят.
Празднично, доверчиво и гордо
Две судьбы выходят в новый путь!
И пускай друзья кричат им: «Горько!» —
Нет в их счастье горечи ничуть!
И мальчишка, чуткий, как все дети.
Чувствуя, что радостна родня.
Прыгает в восторге на паркете:
— Красота! Два папы у меня!
Навзикая
Долго море выло, свирепея,
Оглушало штормом и войной.
А потом меня, как Одиссея,
Выбросило на берег волной.
А кругом весна цвела без края.
Рядом было мирное жилье.
Дочь царя, царевна Навзикая,
Вышла к морю полоскать белье.
Перед ней, худой и бородатый,
Спал я на горячих голышах,
И бурунов буйные раскаты
Все еще рвались в моих ушах.
А когда я наконец проснулся,
Луч рассвета плыл по небесам.
И мой взгляд нежданно прикоснулся
К девичьим внимательным глазам.
Я забыл все горести, все боли.
Сладкое, хмельное забытье!
Помню только: от горячей соли
Чуть горчили губы у нее…
Не упрекну томящей болью
Не упрекну томящей болью,
Любую быль смогу простить.
Была твоя монаршья воля
Меня любовью наградить.
Уж так случилось, получилось,
Никто не думал, не гадал:
Любовь нечаянно разбилась,
Да вот осколок в кровь попал.
Мне тот осколок не забота,
Опять живу как жил дотоль.
Лишь иногда царапнет что-то,
И остро шевельнется боль.
И в память прежнее приходит,
И вновь покоя не дает.
Видать в крови осколок бродит,
Пока до сердца не дойдет.
Облака
На старой скамейке бульвара
Я часто любимую ждал
И очень подолгу, бывало,
Игру облаков наблюдал…
Прикрывшись от солнца ладонью,
Я видел вверху чудеса:
И мчались там белые кони.
И белые шли паруса.
Узоры фантазии древней
Там были в порядке вещей:
Там гнался за юной царевной
Коварный и старый Кощей.
Но с белыми перьями витязь
Навстречу ему выезжал
И, с юной царевной увидясь,
Из плена ее выручал…
Конечно, тем витязем смелым
Я сам был в мечтаньях своих.
А в жизни я был неумелым.
Врага своего не настиг.
И наших свиданий развязка
От счастья была далека,
Как эта волшебная сказка,
Как белые те облака…
Осенью
Мне дарить бы вам при встрече розы.
Но, нагнав громады облаков,
Сорвала и растоптала осень
Кружева непрочных лепестков.
Сад был гол. А ветер был неистов.
В небе тучи плыли, широки.
И шныряли по дорожкам листья,
Рыжие, бездомные щенки…
Ветер даже спичке разгореться
Не давал. Я сжег весь коробок.
Это он, наверно, в вашем сердце
Загасил несмелый огонек?..
Письмо
Я слыхал о том, что в Италии,
В городке, что от солнца желт,
Жила девушка с тонкой талией.
С волосами, как синий шелк.
Жила девушка очень нежная,
Была девушка неплоха,
А любви у нее все не было:
Не могла найти жениха.
То не в сказке придумал Андерсен:
Одолела девчонку грусть,
Написала письмо без адреса:
«Где ж ты, милый мой? Не дождусь!»
Не в конверт письмо запечатала,
А в бутылку из-под вина,
И швырнула в залив печаль свою,
И ее понесла волна…
Долго ль, коротко ль — мне неведомо
Шло письмо. И случилось так:
Изловил его в море неводом
Шведский парень, лихой рыбак.
Тот рыбак через дальность дальнюю
Отозвался на грустный зов
И послал свой ответ в Италию,
Просто несколько нежных слов.
Видно, счастье и вправду на свете есть,
Потому что, вслед за письмом,
Они сами однажды встретились,
И с тех пор навсегда — вдвоем!..
Нет ненужных людей под звездами.
Если кто-то кого-то ждет,
Обязательно, рано, поздно ли,
Сердце счастье свое найдет.
Даже если вдруг среди ночи встать,
А вокруг — совсем никого,
Все же в мире нет одиночества,
Говорю вам, что нет его.
А когда вы впрямь запечалитесь.
То в бутылку из-под вина
Вы печаль свою запечатайте,
Пусть ее унесет волна…
Свидание в Кремле
Мы с тобой как стрелки на курантах,
На кремлевских золотых часах.
А весь Кремль — в дорожках аккуратных,
В радужных рублевских образах…
Посидим тайком в саду Тайницком,
У восьми столетий на виду:
Среди этих стен, в седых бойницах,
Лучше понимаешь красоту!
Бьют в набат сердца у нас, ликуя.
Только вдруг подходит постовой,
И над нашим робким поцелуем
Строго он качает головой.
— Здесь же мозг страны сосредоточен!
— Ну, а чувства…
разве не всерьез?!
Нет!.. Любовь, скажу вам, между прочим,
Тоже государственный вопрос!
Я вам все скажу напропалую:
Я, конечно, не забыл ничуть,
Как в Кремле — не то что поцелуи! —
Запрещалось в сторону взглянуть!..
Пусть былые грозные порядки
Никогда не возвратятся вновь.
Пусть не на дешевой танцплощадке,
А в Кремле рождается Любовь!
Ревность
Там были шпроты в масле,
Маслины и мускат,
И каждый гость был мастер
«Умасливать» девчат.
Про все, что ценит мода,
Их громкий рой жужжал,
Он — точно рюмку меда —
Хозяйку окружал.
И каждый был красивей,
Стройней, умней меня,
И не щадил усилий,
К себе ее маня.
Чтоб боль уняла резкость,
Я вышел на балкон,
И был в глухую ревность,
Как в крепость, заточен.
Никто и не заметил,
Как я исчез во тьме,
Лишь только дождь да ветер
В лицо хлестнули мне.
Я встал ко всем спиною,
Как узник, одинок.
Но шел меж ней и мною
Незримый проводок.
И это было чудо:
Сквозь тьму, сквозь шум гостей
Любой оттенок чувства
Передавался ей.
И вдруг под дождик с ветром,
Под скучный капель звон
Она, как лучик света,
Скользнула на балкон.
Доверчиво прижалась,
Шепнула: — Что грустишь?
Я так истосковалась,
Пока ты тут стоишь!
И мы под дождь пошли с ней,
Куда — не рассказать! —
Про это счастье жизни
Не принято писать…
Прощальное танго
Гостит под дождем танцплощадка,
Как зыбкий ночной водоем.
Давно бы пора распрощаться,
Но им даже дождь нипочем!
Фонарь перезрелым лимоном
Блестит среди мокрой листвы,
Мигая, как друг, двум влюбленным
Из глади зеркальной воды.
И вместе с их плавным круженьем,
Туманны, стройны и легки,
Проносятся их отраженья,
Прозрачные их двойники.
Что это? Блаженство ли танца,
Когда вы впервые вдвоем?
Иль, может, прощальное танго
Кружит и кружит под дождем?
И вся танцплощадка – как омут,
И целую ночь напролет
Одно отраженье к другому
С прощальною нежностью льнет…
Старый сказ
Есть грустная правда в старинной легенде…
Вы этой легенде, прошу вас, поверьте…
В узорчатом тереме, дивном и древнем,
Жила белолицая дева — царевна.
А в каменном замке, под сенью зеленой.
Жил доблестный витязь, в царевну влюбленный.
Цвести бы любви, неизменной и верной,
Меж доблестным витязем и царевной,
Но встала граница меж теми дворцами.
Меж теми не знавшими счастья сердцами…
И двое влюбленных решили с тоскою:
Прорыть потайной коридор под землею!
Где твердые скалы оскалили зубы,
Они топорами дробили уступы.
Глухими ночами от башни до башни
Друг к другу они пробивались бесстрашно.
Но тайные ходы в пути промахнулись.
Почти было встретились — да разминулись.
Средь тягостней тьмы, не заметивши фальши.
Две скорбных судьбы уходили все дальше.
Друг к другу стремились два сердца любимых,
Но годы катились все мимо и мимо.
Есть грустная правда в старинной легенде.
Вы этой легенде, прошу вас, поверьте…
Со Светкой, смешливой девочкой
Со Светкой, смешливой девочкой.
Мы шли на каток пешком
И я саданул по дереву
Крученым тугим снежком!..
Ах, что тут стало со Светкою!
Вдруг стала злая-презлая. —
– Зачем, – говорит, – Сбил с ветки ты
Пушистого горностая?!
Конечно, мы с ней поссорились.
Зато я узнал навек:
Какими зимой узорами
лежит на деревьях снег…
Когда же я старше сделался,
Другие пришли мечты.
И, помню, другая девушка
Учила «не мять цветы»…
Потом я дружил со многими,
И все они до одной
Охотно меня знакомили
С неброскою красотой.
Я помню закаты вешние,
Рассветы, снега, сады…
Спасибо знакомым девушкам
За звезды и за цветы.
У моря
Что ты ждешь у моря, северянка?
Что ты зря глядишь в морскую даль?
Холодней полярного сиянья
Плещется в глазах твоих печаль.
Вспомни, вспомни хохот свой капризный,
Модный твист, фасонистый фокстрот…
В порт вошел завьюженный, как призрак,
Белым льдом обросший пароход…
Вспомни, как ты сладко танцевала,
Как смеялась шуточкам парней
И одна никак не замечала
Гостя, что вдруг замер у дверей.
А ведь он спешил сквозь крики чаек,
Сквозь ночные, пьяные моря,
Сквозь чужие яркие причалы,
Где скучали наши якоря…
Что ж! За тем швырял его штормяга
И за тем валы валили с ног,
Чтоб увидеть, как шальной стиляга
Милую кружит, как мотылек?!
Был моряк, наверно, гордый парень:
Он не стал корить и упрекать —
Только подарил тебе на память
В волосах заснеженную прядь…
Ждешь ты возле пирса каждый вечер,
Ждешь, как будто не было беды.
Но давно следы последней встречи
Отсверкали в зеркале воды…
Березы
Зачем какой-то чаровник
В какой-то давний год
Заворожил в недобрый миг
Девичий хоровод?
Зачем никто не уберег
Тех белоплечих дев,
Что стынут в облике берез
Лесной наряд надев?
Чем мне утешить их печаль
И как беде помочь,
Когда их шелковую шаль
Срывает ветер прочь?
Как быть в те пасмурные дни,
Когда метель вокруг,
И руки белые они
Заламывают вдруг?!
В вечернем затоне
Над серебряным затоном,
Меж склонившихся берез,
Вьются в сумраке зеленом
Стайки голубых стрекоз.
На тугой тесемке длинной
Дремлют лилии впотьмах,
Тянет плесенью и тиной –
Как в столетних погребах…
На крутом яру высоком,
Головой припав к земле,
Тень коряги осьминогом
Хищно корчится во мгле.
Тишь застыла над затоном
Лишь чуть слышно иногда
С непонятным легким звоном
Сонно плещется вода, –
Будто бы в подводном замке
Истомясь в ночной тоске,
Всплыть торопятся русалки –
Поиграть на бережке…
В лугах
Как мне душевно дорога
Вся здешняя округа,
Когда запорошит луга
Ромашковая вьюга…
Нигде пустого места нет:
Над скатертью ромашки –
То василек, то горицвет,
То горсть душистой кашки…
Где мне сыскать певучий лад,
Чтоб передать словами,
Какой волшебный аромат
Сочится над лугами!
Хмельные пчелы и шмели
С ликующим жужжаньем
Нектарный аромат земли
Впивают с обожаньем.
Среди цветов стволы берез
Стоят на задних лапах
И – словно впавшие в гипноз
Смакуют сладкий запах.
Иду по лугу, а в душе
Такая сласть отрада,
Что лучше этого уже
Мне ничего не надо!
Я знаю – вот он – русский дух,
И вот как Русью пахнет,
Вот от чего светлеет друг,
А недруг в злобе чахнет!..
Весенние заботы
На снегу узорчатые тени
Цвета сине-розовой сирени.
Каждая просохшая тропинка
Пахнет, словно сдобная тартинка.
Тут бы петь лирические ноты! –
Но ведь сколько у весны заботы…
Надо каждой травке ухитриться
Платье сшить из шелка иль из ситца.
Надо суриком подкрасить крыши,
Поменять все старые афиши;
Просушить дороги полевые,
Подогреть под солнцем яровые;
А еще в тревожной этой шири
Надо позаботиться о мире,
Чтобы дым пожаров и набегов
Не попортил тоненьких побегов!..