Архив стихотворений Георгия Иванова

Сейчас я поведаю, граждане, вам
Без лишних присказов и слов,
О том, как погибли герой Гумилев
И юный грузин Мандельштам.

Чтоб вызвать героя отчаянный крик,
Что мог Мандельштам совершить?
Он в спальню красавицы тайно проник
И вымолвил слово «любить».

Грузина по черепу хрястнул герой
И вспыхнул тут бой, гомерический бой.
Навек без ответа остался вопрос:
Кто выиграл, кто пораженье понес?

Наутро нашли там лишь зуб золотой,
Вонзенный в откушенный нос.

Оцуп Оцуп где ты был
Я поэму сочинил
Съездил в Витебск в Могилев
Пусть похвалит Гумилев

Так уж мной заведено
То поэма то пшено
То свинина то рассказ
Съезжу я еще не раз

Сто мильонов накоплю
Бриллиантов накуплю
Посмотрите как я сыт
Толсторож и знаменит

Удивив талантом мир
Жизнь окончу как банкир
Свой поглаживая пуп
Уж не Оцуп, не оцуп.

Любимы Вами и любимы мною,
Ах, с нежностью, которой равных нет,
Река, гранит, неверный полусвет
И всадник с устремленной вдаль рукою.

Свинцовый, фантастический рассвет
Сияет нам надеждой и тоскою,
Едва-едва над бледною рекою
Рисуется прекрасный силуэт…

Есть сны, царящие в душе навеки,
Их обаянье знаем я и Вы.
Счастливых стран сияющие реки

Нам не заменят сумрачной Невы,
Ее волны размеренного пенья,
Рождающего слезы вдохновенья!

Сколько лет унижений и муки,
Беспросветной, томительной мглы.
Вдруг свобода! Развязаны руки,
И разбиты твои кандалы!

Развевается красное знамя,
И ликует родная страна,
И лучи золотые над нами
Зажигает свободы весна.

Как же это случилось, о, Боже!
Что сменила восторги тоска?
Светит солнце над Русью все то же;
Те же долы, леса, облака.

То же солнце, да жалобно светит,
Те же очи, да тускнут от слез.
Что с тобою, о, Русь, кто ответит
На томительный страшный вопрос?

Братья, мы ли забудем отчизну,
За свободу пролитую кровь.
Пусть тревога и мука за нами,
Впереди — торжество и любовь.

Словно плещет широкое море,
Бьется сердце в народной груди.
Птицы райские, радуги, зори,
И свобода, и мир впереди.

Декабристы,
Это первый ветер свободы,
Что нежданно сладко повеял
Над Россией в цепях и язвах.
Аракчеев, доносы, плети
И глухие, темные слухи,
И слепые, страшные вести,
И военные поселенья.
Жутко было и слово молвить,
Жутко было и в очи глянуть.
Суд продажный творил расправу.
Вдруг повеял ветер свободы,
Вдруг запели вольную песню
Декабристы!

День морозный
Был нерадостным солнцем залит.
Заиграли трубы в казармах,
Заблестели холодом ружья,
И полки на улицу вышли.
«Ну, товарищи, Бог нас видит,
Постоим за правое дело,
Разобьем постылые цепи,
Есть присяга вернее царской,
То присяга родины милой,
Умереть за нее — клянемся!»
Обнимали друг друга, плача,
И сияло зимнее солнце
Так тревожно, темно, печально,
Точно знало…

Точно знало:
Близок час — и серые пушки
Задымятся вдоль по Галерной,
И мятежники в страхе дрогнут
Пред железною царской силой…
«Все погибло — прощай свобода —
Чья судьба — тосковать в Сибири,
Чья судьба — умереть на плахе.
Все погибло — прощай, свобода».
Грохотали царские пушки.
И туманилось дымное солнце,
И неправда торжествовала
На Сенатской площади мертвой.
Вольный ветер свободы милой,
Где ты, где ты!

Декабристы!
Умирая на черной плахе,
Задыхаясь в цепях в Сибири,
Вы не знали, какою славой
Имена засияют ваши.
Слава мученикам свободы,
Слава первым поднявшим знамя,
Знамя то, что широко веет
Над Россией освобожденной:
Светло-алое знамя чести.
Пропоем же вечную память
Тем, кто нашу свободу начал,
Кто своею горячей кровью .
Оросил снега вековые —
Декабристам!

Когда я слышу — ветер воет,
Морозным снегом в окна бьет,
Что сердце тайно беспокоит,
О чем тоска ему поет,

Я слышу, словно отзыв тайный,
И, через сумрак голубой,
Неизъяснимый и печальный
Шуршит таинственный прибой.

Растет неясная тревога:
Зовет куда, о чем поет?..
Нагие ветки шепчут строго,
Морозный ветер в окна бьет.

Вот — отступает все живое
В объятья мглы, в пределы сна.
Я вижу поле роковое,
Где кости павших и луна.

Давно здесь рокотали громы
И стрел врывалися дожди —
Разбиты крепкие шеломы,
Недвижны павшие вожди.

Глядит луна холодным взором,
Дробится в омуте ручья;
Над полем крадется дозором
Глухая сила воронья.

Но нет! Бегут виденья ночи,
И, зыбкой славою горя,
С улыбкой смотрит мертвым
Над Русью вставшая заря.

Да, много павших в битве славной,.
Но подвиг светлый совершен —
В борьбе тяжелой и неравной
Татарский латник побежден.

О, поле, поле Куликово,
Ты первый луч средь черной мглы!
Достойно имени какого,
Какой достойно ты хвалы.

Навстречу вражеским преградам,
Любовью к родине святы,
Удельный князь и ратник рядом
Несли тяжелые щиты.

Пусть гневно кличет ворон черный;
Мы знали — царь всевышний благ,
Мы знали, что нерукотворный
Над Русью светлый веет стяг.

Да, мы падем за честь отчизны,
Мы все костьми поляжем тут,
Но даже имя нашей тризны
Потомки — славой назовут.

Несите братские молитвы
О всех, о всех, кто пал в бою,
В великий день великой битвы
Погиб за родину свою.

И, сквозь свинцовый мрак столетий,
Пожаром сладостным горя,
Моленья пламенные эти
Златит нетленная заря!

Настали солнечные святки,
И, снег полозьями деля,
Опять несут меня лошадки
В родные дальние края.

Мороз и снег. Простор и воля.
Дорога ровная долга.
Задорный ветер веет волей,
Блестит зеленая дуга.

И колокольчик подпевает
Веселым звоном ямщику.
И сладко сердце забывает
Свою тревогу и тоску.

Мы все томимся и скучаем
И долю грустную клянем,
Мы ночью звезд не замечаем
И солнца мы не видим днем.

Но стоит только город бросить —
И снова оживаешь ты,
Вновь сердце бьется, сердце просит
Простой и ясной красоты.

Душой овладевает нега
Пустых таинственных полей.
И что тогда милее снега
И ветра вольного милей?

…Плетень разломанный и шаткий
Отбросил голубую тень.
Но резвые — летят лошадки,
И вот — уж далеко плетень.

Леса на горизонте, иней,
Темнеет издали река,
А в небе — золотой пустыни
Плывут, слетая, облака.

Скрипят полозья, точно лыжи,
И напевает бубенец,
Что с каждым шагом ближе, ближе
Дороги сладостной конец.

Как хорошо проснуться дома
(Еще милей, чем дома лечь!)
Все там любимо и знакомо;
Трещит натопленная печь.

Как хорошо напиться чаю
В столовой низкой, в два окна,
Где, верно сердцу отвечая,
Покоем веет старина.

И сладко знать, что в самом деле
Прийдут волхвы, зажгут звезду,
Что две счастливые недели
Я в этом доме проведу.

Теплятся жаркие свечи
В сельских убогих церквах,
Тихие слышатся речи,
Тихое горе в глазах.

Ветер шумит над деревней,
Веси пылью поит,
Рядом с старушкою древней
С мальчиком баба стоит.

Низки земные поклоны.
Милой-то нынче — солдат.
В темных окладах иконы
Хмуро и тускло глядят.

Вспомнить ли луг изумрудный,
Теплое солнце весной?
Дети… И справиться трудно,
Горько работать одной.

Знаю, родная, что горько.
Бога покрепче моли.
Уж занимается зорька
Красной победы вдали.

Сила немецкая гнется,
Глохнет в неравном бою.
Скоро и милый вернется
В темную хату твою.

Мы все скользим над некой бездной,
Пока не наступает час…
Вот рок туманный и железный
Похитил лучшего из нас!

Блеснули тяжи, и колеса
По гладким рельсам пронеслись,
Да искры — золотые осы
Снопом сияющим взвились.

Судьба ль шальная так хотела,
Чтоб в тихий сумеречный час
На полотно упало тело
Поэта — лучшего из нас?..

Или простой, нелепый случай…
Не все ли нам равно — когда
Стих вдохновенный, стих певучий
Уже оборван навсегда!

Судьба поэта! Жребий сладкий
Изведать: мудрость, славу, страсть
И с гулкой поездной площадки
На рельсы черные упасть!

Нет, знаю я, не случай это
Слепой, без смысла и вины —
Судьба великого поэта, —
Судьба родной его страны.

Поля отчизны процветали,
Дыша и славя бытие —
Ее железом растоптали
И кровью залили ее!

И поезд, что над славным телом
С тяжелым грохотом прошел,
Сияет перед миром целым
Немой и горестный симвл!

Убита плоть! Но дух чудесен,
Еще вольней свободный дух…
Верхарна вдохновенных песен
Навеки не забудет слух.

Как бесконечно лучезарна
Вовеки будет жить она,
Страна Альберта и Верхарна,
Великой доблести страна!

Вновь зеленые шорохи в лесе
Разогнали зимы тишину,
И холмы, и озера, и веси —
Молодую встречают весну.

Здравствуй, здравствуй в цветистом наряде,
Озарившая серую высь.
Мы тоскуем о светлой прохладе,
Мы улыбки твоей дождались.

Веселее сверкайте, криницы,
Ветер, запах полей разноси —
Вылетайте, веселые птицы
С громкой песней по красной Руси.

Сладко встретить румяное утро,
Улыбнуться в сосновом бору.
На завалинке грустно и мудро
Помечтать над судьбой ввечеру.

Ой, судьба, ты и радость, и горе,
Ты и буря, и сладкая тишь,
Словно Волга в далекое море
Неустанные волны катишь.

Веет ветер и плещутся воды,
И несется, несется ладья,
И в раздольи тревожной свободы
Несказанная радость моя!

Как и встарь — зеленя изумрудны,
Дышит вольно и сладостно грудь,
Только вспомнишь и больно, и трудно,
И несладко порою вздохнуть.

Но не надо печали и боли —
Скоро кончится горестный гнет:
К светлой радости, к солнечной воле
Нас весна молодая зовет.

Русь родная, выращивай нивы —
Не устанут твои сыновья.
Будет вольною, звонкой, счастливой
И победною песня твоя.

Ведь не даром вся слава Господня
В каждом шорохе леса слышна,
Ведь не даром сошла к нам сегодня
Золотая, как солнце, весна.

Опять знакомое волненье,
Как незабытая любовь!
Пустынных улиц усыпленье
Меня оковывает вновь.

Иду по серым тротуарам,
Тревогой смутною горя,
А там серебряным пожаром
Уж занимается заря.

О, легкий час, когда воздушны
Все очертанья, дали все,
И город черный, город душный
К небесной тянется красе.

Гляжу: свершенье ожиданий —
Я новый город узнаю.
Средь этих улиц, этих зданий
Мечту старинную мою.

Тяжелым гулом плещут волны
С неизъяснимою тоской.
Там — вдалеке, гранит безмолвный,
Гранитный холод под рукой.

И сердцу ль помнить шум житейский
И смену дней, и смену лиц,
Когда горит адмиралтейский
Лучами розовыми шпиц!

Стою, и щеки холодеют
От дуновенья ветерка,
Но розовеют и редеют
На светлом небе облака, —

Крылами чайки чертят воду,
Где блещет золото и кровь.
И всю тревогу, всю свободу
Душа испытывает вновь.

Иди, мечтатель, путник странный,
Дорогой прежнею назад,
Минуя серый и туманный,
Еще безмолвный Летний сад.

И площадь мертвую минуя,
Каналы с розовым стеклом,
Вновь сердце раня, вновь волнуя,
Воспоминаньем о былом.

Ты завтра встанешь очень поздно
И глянешь в серое окно,
И будет небо так беззвездно
И безнадежно, и темно.

И дождь осенний биться будет
В стекло мутнеющее вновь,
Но сердце — сердце не забудет
Тревогу, солнце и любовь.

Свершилось. Хитростью упорной
Убита честь. Еще один
Подъемлет меч на ниве черной
Братоубийца паладин!
Ужели правда, о, болгаре,
Что факел ваш в огне войны,
Ужель в убийственном пожаре
Живые узы сожжены!
Еще не в силах сердце верить
Испепеляющему сну,
Еще рассудку не измерить
Измены черной глубину…
Итак — забыто все, что было:
И честь, и вера, и любовь;
Освобожденная забыла
Освободительницы кровь!
Да, все ужасной дышит новью,
Не черный вымысел, не сон:
Славянский меч славянской кровью
Отныне будет обагрен.
Ударил гром и вынут жребий.
Братоубийцу судит Бог.
Еще один сияет в небе
Величья нашего залог.
И дети гибнувших под Плевной
За честь отчизны — рады лечь…
Но страшен лик России гневной,
В ее деснице — грозен меч!
И с ними тех героев тени,
Благословение и месть,
Что полегли в огне сражений
За жизнь Болгарии и честь!..
Пройдут года. Войны потемки
Заменит золото огней…
Прочтут бесстрашные потомки
Страницы скорбных наших дней…
Но ужас в душах колыхнется,
Узнавших черный жребий твой,
И каждый, каждый содрогнется
Перед изменой роковой!

Выхожу я из леса. Закатный
Отблеск меркнет, тускнеет земля…
Вот он, русский простор необъятный
Все овсы да ржаные поля!

Словно желтое море без края,
Бесконечные нивы шумят,
И над синью лесов, догорая,
Алой лентою светит закат.

О, равнины, привыкшие к вьюгам,
Чернозема и глины пласты —
Вы тяжелым распаханы плугом,
Вы крестьянской молитвой святы.

Полевая уходит дорога,
Загораются звезды вдали…
Сердцу слышно так много, так много
В легком шуме родимой земли…

Так же зыблились нивы густые,
Урожаем гудела земля, —
И тяжелые кони Батыя
Растоптали родные поля!

Сколько было изведано муки,
Сколько горестных пролито слез,
Но простер Благодатные Руки
Над Крещенною Русью — Христос.

Не осилили ложь и коварство,
Не осилили злоба и ад!..
Где татарское, темное царство?
Только нивы, как прежде, шумят!

Сколько раз грозовые зарницы
Бороздили твои небеса,
И зловещие, черные птицы
Населяли родные леса…

А теперь лишь без счета могилы
Затерялись в раздольных полях…
Где врагов смертоносные силы,
Где их славы развенчанной прах!

Сладко пахнет цветущей гречихой,
Ночь прохладна, ясна и строга.
Знаю — сгинет проклятое лихо,
Верно, — Русь одолеет врага!

Мы окрепли в бореньи суровом, —
Мы воскресли, Отчизну любя.
Богородица светлым покровом,
Русь, как встарь, осеняет тебя!

В годовщину великих событий,
Люди, — в небо глядите смелей!
И шумите, колосья, шумите
Над раздольями русских полей!

Мы родились в Тоскане старой,
Но с детства бродим да поем.
Всего имущества — гитара
И плащ с оборванным шитьем.

Болонья, Пиза иль Романья,
Деревня, Рим ли — все равно —
Повсюду — вольное скитанье,
Повсюду — славное вино!

Как сладко на рассвете раннем
Идти полями налегке, —
А вечером, когда устанем,
Сидеть за кьянти в кабачке.

Джузеппе — арию выводит —
Напев любви, слова тоски…
Потом со шляпою обходит
И собирает медяки.

А я, беспечный, за гитарой
Романсы старые бренчу.
За легкий труд в таверне старой
Ночлег и ужин получу!

Давно ли мы играли танцы
И собирали медяки?
Теперь мы оба — новобранцы,
Гарибальдийские стрелки.

Джузеппе — не выводит арий —
Сменив гитару на ружье —
Мы в деревушке на базаре
За лиру продали ее.

Прощайте, рощи и таверны,
Что заменяли отчий дом…
Шагаем в ногу ровно, мерно
И не жалеем о былом.

Веселый ветер треплет травы
И освежает душный зной…
Идем, идем на голос славы
За честь Италии родной.

Вернемся живы или ляжем
На поле гнева и любви,
Как знать! Но, умирая, скажем
Одно: «Италия, живи!..»

Еще кровавого потопа
Не подымался буйный вал,
Зловещий призрак над Европой
Войны великой не вставал, —

Сбирали — Франция искусства
И Англия — наук плоды,
И человеческие чувства
Казались немцам не чужды.

Отчизна древняя бельгийцев
Культурой мирною цвела, —
Но меч уже точил убийца,
Чтобы занесть из-за угла.

И час великой бури грянул,
И долы кровью залиты.
Что ж неожиданно увянул
Венец германской мощи, ты?

Горит Лувен незащищенный,
Разрушен древний Шантильи.
Но где немецкий флот хваленый,
Где их победные бои?

Напрасно ждать — я верю: скоро
Кровавый прекратится дождь,
Венец нетленного позора
Начавший смуту примет вождь;

Вздохнет свободная Европа,
И все молитву принесут
Творцу за грозный, правый суд,
Свершенный, как во дни потопа.

Снова влечет тебя светлое знамя,
Знамя войны!
Мы-то гадали — пробудешь ты с нами
Хоть до весны.

Мы-то надеялись Пасху с тобою
Вместе встречать.
Но отдохнул ты и светлой борьбою
Полон опять!

Сняты твои перевязки недавно,
Щеки бледны.
Но вдохновенно рокочут и славно
Трубы войны!

Сердцу отважного эти призывы
Жизни милей.
Властно зовут тебя дымные нивы
Бранных полей.

Что ж, улетай в золотое сиянье,
Милый герой!
Скажем мы тихо тебе на прощанье:
«С Богом, родной!»

Ангел-хранитель тебя не оставит
В смертном бою.
Недругу в сердце он верно направит
Саблю твою!