Собрание редких и малоизвестных стихотворений Георгия Иванова. Здесь мы сохраняем тексты, которые ищут реже, но они дополняют картину его поэтического наследия и подходят для детального изучения творчества. Больше известных текстов — на главной странице поэта.
* * *
Опять белила, сепия и сажа
Опять белила, сепия и сажа,
И трубы гениев гремят в упор.
Опять архитектурного пейзажа
Стесненный раскрывается простор!
Горбатый мост прорезали лебедки,
Павлиний веер распустил закат,
И легкие, как парусные лодки,
Над куполами облака летят.
На плоские ступени отблеск лунный
Отбросил зарево. И, присмирев,
На черном цоколе свой шар чугунный
Тяжелой лапою сжимает лев.
На две части твердь разъята
Из облака, из пены розоватой
Шагайте смело, в добрый час
Шагайте смело, в добрый час,
Хорошенькие ножки!
Шагать придется вам не раз
По этой вот дорожке.
Кругом безденежье, счета от прачки
…Кругом безденежье, счета от прачки,
Хула полуврагов, полудрузей подачки.
Зато всю жизнь стучася лбом о стену,
Узнал я цену вам… себе я знаю цену!
По крыше дождя дробь
По крыше дождя дробь,
В саду болота топь.
Ну, прямо копия
Картины Клевера —
Бездарная утопия
Осеннего севера…
Стонет океан арктический
Стонет океан арктический,
Зреют кисти винограда…
И презренный ум практический
В мире — высшая услада.
И плывет недоумение
Вечно к Западу, к Востоку:
— Ну, раздай свое имение.
— Ну, подставь вторую щеку.
Построили и разорили Трою
Построили и разорили Трою,
Построили и разорят Париж.
Что нужно человеку — не герою —
На склоне?.. Элегическая тишь.
Так почему все с большим напряженьем
Я жизнь люблю — чужую и свою, —
Взволнован ею, как солдат сраженьем,
Которое окончится вничью.
Сквозь рычанье океаново
Сквозь рычанье океаново
И мимозы аромат
К Вам летит Жорж Иванова
Нежный шопот, а не мат.
Книжки он сейчас отправил — и
Ждет, чтоб Гуль его прославил — и
Произвел его в чины
Мировой величины.
(За всеобщею бездарностью.)
С глубочайшей благодарностью
За сапожки и штаны.
Не верю раю, верю аду
Не верю раю, верю аду,
Счет потеряв своим заботам.
Но вот — читаю Илиаду,
Как ходят в баню по субботам.
И, точно гимны на рояли,
Гекзаметры перебираю:
Раз так писали — не гуляли, —
Не верю аду, верю раю.
Мимозы солнечные ветки
Мимозы солнечные ветки
Грустят в неоновом чаду,
Хрустят карминные креветки,
Вино туманится во льду.
Все это было, было, было…
Все это будет, будет, бу…
Как знать? Судьба нас невзлюбила?
Иль мы обставили судьбу?
И без лакейского почету
Смываемся из мира бед,
Так и не заплатив по счету
За недоеденный обед.
Слава, императорские троны
Пейзаж
Истории зловещий трюм
Истории зловещий трюм,
Где наши поколенья маются,
Откуда наш шурум-бурум
К вершинам жизни поднимается,
И там на девственном снегу
Ложится черным слоем копоти…
«Довольно! Больше не могу!» —
Поставьте к стенке и ухлопайте!
История, время, пространство
История. Время. Пространство.
Людские слова и дела.
Полвека войны. Христианства
Двухтысячелетняя мгла.
Пора бы и угомониться…
Но думает каждый: постой,
А, может быть, мне и приснится
Бессмертия сон золотой!
Умер булочник сосед
Как тридцать лет тому назад
Как тридцать лет тому назад,
Как тридцать пять, возможно, сорок,
Я заглянул в твой сонный сад,
Царица апельсинных корок,
Царица лунной шелухи,
Сердец, которые не бьются,
Где только мучатся стихи
И никогда не создаются.
И все не разрешен вопрос,
Один из вечных и напрасных:
Что слаще — запах красных роз
Иль шорох туфелек атласных?
С пышно развевающимся флагом
Плавают в море различные рыбы
Плавают в море различные рыбы,
То в одиночку, то целой гурьбой.
Если тех рыбок поймать мы могли бы,
Были б мы сыты с тобой.
Вялили, жарили, впрок бы солили,
Теплые шубки на рыбьем меху
К зимнему холоду сшили…
Вот, дорогая, прочтите глазами газели
Тамаре Карсавиной
Вот, дорогая, прочтите глазами газели,
Теми глазами, что весь Петербург чаровали
В лунном сиянье последнего акта Жизели,
Или в накуренном, тесном, волшебном «Привале».
Имя Карсавиной… В этом сияющем звуке
Прежнее русское счастье по-новому снится.
Я говорю Вам, целуя прекрасные руки:
— Мир изменился, но Вы не могли измениться.