Нет ничего сильней эмоций
Нет, это все не то, не то
О вьючное слово верблюдик-двугорбый
О вьючное слово — верблюдик-двугорбый.
Мы снова, мы снова
В Сахаре и в Гоби.
Все дальше, все тише,
Ни вскрика, ни всплеска.
Ты высказать тщишься
Наивно и дерзко
От века доныне
В безумном терпенье —
Такую пустыню,
Такое смятенье!
О, как кончался день вчерашний
О, как кончался день вчерашний,
Как подводилася черта,
И так медлительно и страшно
Все возвращалось на места,
Приобретая постепенно
Свой мелочный забытый смысл.
Как жутко выходить из крена,
Трезветь приказывать: «Уймись,
Стихия!» Или даже проще:
Умри, как ливень, на века,
Протяжный помнящий на ощупь
Еще живые облака.
Нет, это не привычные печали
Нет, это не привычные печали
И даже не унынье и не хворость.
А то, что нас так мучает ночами,
И есть воспоминания и совесть.
И как они белы на небе черном.
И как черны под ними наши травы.
Но мы их гасим порошком снотворным,
И утром все как будто снова правы.
Опять я «пас» в опасном споре
Опять я «пас» в опасном споре,
Впросак попавшее дитя.
И только жду когда из горя
Блаженство высеку шутя.
Когда не буду знать предела,
Вся уместясь в карандаше,
И станет так прекрасно телу
И ослепительно душе.
В моих привычных непогодах
Сверкнет на несколько минут —
И снова долгий тяжкий отдых
За этот невесомый труд.
Пирует юный волк
Осыпается лесная крона
Осыпается лесная крона
Лес по пояс в лиственной трухе
Позабыв о пламенном грехе,
Мы грешим понуро, заведенно.
Так, как будто нехотя бредем
Под дождем, промокшие до дрожи
Так грешим, что в ад не попадем
И в раю
глаза поднять не сможем.
Привычен песок под ногами
Привычен песок под ногами,
И море привычно на вид,
А время все ходит кругами,
Как будто на месте стоит.
Такого напустит туману,
Что вроде беда — не беда,
И мы, поддаваясь обману,
Уже не спешим никуда.
Природа из какой причуды
Природа из какой причуды,
В каком бреду могла решить —
В такие схожие сосуды
Такой несхожести налить
И сдвинуть, как бокалы в тосте,
Людские звонкие тела?
Шумят деревья, словно гости,
Отбросив всякие дела.
О, звон заздравный, звон прощальный…
О, как разлиты невпопад
В том желчь, а в этом гениальность,
А в третьем — просто лимонад.
Пройдут и ненависть и страсть
Пройдут и ненависть и страсть.
Пройдут веселье и усталость.
Пройдут и нищенство и власть,
Пройдут и молодость и старость.
Ни в тьме ночей, ни в свете дней
Нет утешения страшней.
Прошвырнусь-ка я, тоску свою
Пять баллов, всего-то пять баллов
Пять баллов, всего-то пять баллов,
Пять горных лавин а обвалов
Пять грянувших в небо вулканов,
Пять выпитых залпом стаканов
Смежаю тяжелые вежды.
Вот так провожают надежды
Все пять они рухнули разом.
И долго гудит над Кавказом.
Работа кончилась к пяти
Работа кончилась к пяти,
Как раз к пяти и небо смерклось,
И вдруг наметились пути.
Как будто мелом на примерке.
Едва нащупывая связь,
Стою, цепляясь за перила.
Зима ли просто началась,
Или прозренье наступило?
С тобой не боролась, с собой не боролась
С тобой не боролась, с собой не боролась,
Но разом упала завеса
На этом накале срывается голос
Как птица с осеннего леса.
На этом накале, на этой отваге,
Любимый,куда нам деваться?
И жизни становятся тоньше бумаги.
И тоже готовы порваться.
С улыбкой первая надежда
С улыбкой первая надежда.
Ей, столько времени, чтоб сбыться,
Чего же ей не улыбаться.
Но и последняя — с улыбкой,
Совсем последняя надежда,
Когда уже пробило трижды
И времени на исполненье
Не будет…
Сказала мне моя земля
Сказала мне моя земля:
Не принимай меня в расчет,
И небо вдруг сказало мне:
Не принимай меня в расчёт.
И дом, такой бесспорно мой
До каждой трещинки в полу,
Сказал: ни летом, ни зимой
Не принимай меня в расчет .
И нету ноши на спине,
И нету птицы в вышине.
И полон мир чужих забот —
Не принимай меня в расчет.
Скорее на улицу выйди
Скорее на улицу выйди.
Зима наступила в Колхиде.
Лег снег на зеленые горы.
Остыли горячие споры.
Горячие споры остыли,
И горы, как лошади в мыле,
Пришпорены вдруг седоками
Окутаны все облаками
Рвет листья с деревьев корявых.
И нет между нами неправых.
И нет, и вообще не бывает.
И так в рукава задувает…
Табун моих страстей
Табун моих страстей,
А я какой пастух?
Нет у меня хлыста.
Табун моих страстей
Копытами по мне,
Всего-то две руки,
А говорят -«Держи!»
Свистящий ливень грив
И темный ветер тел.
Не сдаться — умереть,
И сдаться — умереть.
И небо надо мной
Прозрачное до звезд.
Сначала доброй я была
Сначала доброй я была,
Потом я злой была
Потом сгорела я дотла
И все-таки смеюсь.
Как прошлогодняя трава,
И не жива И не мертва.
И не жива и не мертва,
А все же зелена
И что мне до чужой весны?
Но снятся праздничные сны.
И страхи больше не страшны,
И я опять смеюсь.
Так тебя и запомню я
Так тебя и запомню я
Под неистовство грома:
Ни-
ког-
да!
Точно молния,
Точно молния в три излома.
Точно вдруг на народе —
Откровенье изгою.
Три уступа к свободе —
В пропасть вниз головою.
Так, перечеркивая скуку
Так, перечеркивая скуку,
Шел снег в белесой пустоте,
И дуб сидел, откинув руку,
Как в кресле мраморном Вольтер,
И были мысли злы и гулки,
И палец старческий дрожал,
И наши нервные фигурки
Он презирал
и обожал.