Архив стихотворений Алексея Мерзлякова

Кому страдать, крушиться
Назначено судьбой,
Тот должен в свет родиться
С чувствительной душой.

Дар пагубный и милый,
О сердце, жертва бед,
До самыя могилы
Тебе покоя нет!

Весь мир за рай считая,
Ты льстишь себя мечтой;
Но миг… и светлость рая
Исчезла пред тобой.

Дыша любезным чувством,
Друзьями всех зовешь;
Но все друзья с искусством,
А ты простяк слывешь!

Любовь зовут отрадой
Всех горестей земных;
Но что ж любви наградой?
Собор мучений злых!

Я с сердцем — там притворство;
Я плачу — тамо смех,
Измены, вероломства!
Игрушкой будь у всех.

Любимый даже страстно,
Как дерзостный пловец,
Ждет бури повсечасно:
Любовь есть вихрь сердец!

Единый взгляд смущает;
Но взгляд — и счастья луч!
Ах, солнышко сияет
Над ним всегда из туч!

Невольник поздно ль, рано ль
Плен тяжкий сокрушит;
Я сам себе тираном,
Свобода мне не льстит!

Холодность, дар ничтожный!
До смерти мертвым быть!
Страдать, хоть горько, можно —
Не можно не любить!

Друзья! как скоро боги,
На жалость преклонясь,
За слезы, бедства многи
Пошлют мне смертный час, —

Здесь друга положите,
Здесь я тоскою жил;
На гробе надпишите:
«Несчастный! он любил!»

Жестокою судьбою
От милой удален,
Я строю томну лиру,
К разлуке осужден.

Услышишь ли, Надина,
Унылый голос мой?
Душа моя трепещет,
Беседуя с тобой.

Тебя ли призываю
Или уж тень твою?
Желаю и страшуся
Узнать судьбу свою.

Пловец в пучине бурной
Хоть смерть свою и зрит,
Последнею минутой
Еще он дорожит.

Надежду созерцает
Он в гибели самой,
К ней руки простирает…
Вот бедный жребий мой!

О благость провиденья!
Ему ли нас забыть!
Оно не даст мгновенья
Тебя мне пережить!

Когда от счастья прежде
Не мог я умереть,
Так ныне жить мне должно,
Чтобы с тобой терпеть!

Страдать с моей Надиной,
О сладостная часть!
Не может сей отрады
Похитить злобных власть!

Смотрите, как вы слабы!
Разлуке ль запретить
Сердцам соединенным
Друг с другом говорить?

Она везде со мною:
В безмолвный нощи час
Я пью ее дыханье,
Я слышу милый глас!

Ее целую слезы;
На сердце каплют мне
Любви нежнейшей слезы!
Сколь пламенны оне!..

Надина! ободримся!
Что отнято у нас?
Ужель не в нашей воле
Последний жизни час!

Надина! там блаженство,
Там счастливы душой!
Там нужно только сердце,
Чтобы владеть тобой!

Не слава там, не знатность,
Не пышны имена,
Не гордых предков титлы,
Нужна любовь одна!

Не хладный предрассудок
Там будет нам судья:
Прижавши руку к сердцу,
Ты скажешь: я твоя!

Тихий, нежный ветерочек,
Не от Лизы ль ты летишь?
Флоры миленький дружочек,
Не со мной ли говоришь?

Сердце слышит, сердце знает:
Не обманешь сердца, друг!
Отчего ж оно страдает,
Отчего уныл я вдруг?

Отчего твое дыханье,
Как дыхание любви,
Возбуждает тоскованье
И волнение в крови?

Ты для всех несешь прохладу,
Для меня ужасный зной;
Всем приносишь ты отраду,
От меня бежит покой.

Как волшебник злой, мечтами
Окружаешь ты меня,
Шепчешь тихо за кустами,
Слышу голос тихий я!

Там листы затрепетали,
Не она ль ко мне идет?
Пал цветочек — не она ли
Мне, подкравшись, подает?

Всё согласно здесь с тобою
На полях среди лугов;
Само небо теплотою
Всё твердит мою любовь!

Про нее деревья нежно
Разговор с собой ведут,
Про нее ручей любезный,
Птички про нее поют.

Я вздыхаю, я томлюся,
И люблю вздыхать, тужить;
Я веселым быть кажуся,
А хотел бы слезы лить.

Не хочу, чтобы со мною
Стал об нас кто вспоминать;
А вспомянут — рвусь душою,
Если мало говорят!

Расскажи мне, друг любезный,
Отчего не волен я
Удержать стремленье слезно,
Отчего тоска моя?

Тихий, нежный ветерочек!
Так, от Лизы ты летишь!
Флоры миленький дружочек!
Так, со мной ты говоришь!

В чем я винен пред тобою,
Чем тебя я прогневил?
Разве тем, что всей душою
Я жестокую любил?

Сила страсти — бога сила!
Можно ль ей противустать?
Так судьба уже судила —
Мне, узнав тебя, страдать!

Но, в тоске бесплодной ноя,
Чем тебя я оскорбил?
Отказавшись от покоя,
Твой покой не нарушил,

И наружности смущенья,
Слова, взгляду при тебе
Из душевного почтенья
Не позволил я себе.

Роща дальняя внимала
Злополучной страсти глас,
Ночь печальна примечала
Слезы горькие из глаз.

Не надеясь наслаждаться
Чувством нежности твоей,
Мне осталось лишь питаться
Скрытой горестью своей.

В томном страсти упоенье
Я вселенную забыл;
Наяву и в сновиденье
Лишь тебя в ней находил.

Образ милый твой скрывался
В тайне сердца моего:
Всякий дар небес казался
Даром сердца твоего.

Ты в луне мне сострадала,
Краше солнышко тобой,
Ты мне прелесть показала
Добродетели самой.

Без тебя я был с тобою,
Чувство, мысль твою делил;
Я мечтал, что надо мною
Кроткий гений твой парил,

Вот страдальца наслажденья!
Хочешь — всех меня лишай.
Вот мои все преступленья;
Будь безжалостна — отмщай!..

Позабудь меня, жестока,
Запрети себя видать;
Но какая сила рока
Запретит мне обожать?

Чувство сладостно, отрадно,
Существо души моей!
Под землею разве хладной
Ты исчезнешь вместе с ней.

Чего желал, что пел, что в свете мог любить —
Всё в ней, всё только в ней!
Чем может бог одних счастливцев наградить —
Всё в ней, всё только в ней!
Как легкий, томный сон, беды мои прошли,
Всё чрез нее и с ней!
Я счастия искал напрасно на земли:
Ах! счастье только с ней!
Кому всю жизнь свою охотно я отдам,
Всё ей, всё только ей!
Когда добрее был к несчастным, к сиротам?
При ней, всегда при ней!
Когда я выше всех: и смертных, и богов?
Когда сижу при ней!
Я целый мир забыл: богатство, блеск чинов;
Что нужды в них при ней?
Что к счастью я рожден, что сердце я имел,
Я то узнал от ней.
В безвестности, в глуши я новый мир обрел
С одною только с ней!
О боже праведный! последний час пошли
Сперва ко мне, не к ней!
В ком ты достойнее сияешь на земли?
В душе Элизы — в ней!
Чем лучше возмогу тебе я угождать,
Как не любовью к ней?
И там, на небесах, в обители отрад,
Моя отрада в ней!

Мой безмолвный друг, опять к тебе иду,
Мой зеленый сад, к тебе тоску несу!
Ровно три весны встречал ее с тобой,
Не пленяй меня и нынешней весной.
Без любезной, без жестокой мне не жить!
Я иду к тебе с могилой говорить!
Неужели и она мне жестока?
Здесь дрожащая отшельника рука
Близ беседки пусть посадит на гряде
Лишь подсолнечник, пример моей беде!
Пусть в глазах моих подсолнечник растет:
Для любви своей, для солнца он цветет.
Целый день кружится, бедненький, за ним;
Он и зреет, он и сохнет только им.
Ах! какого же дождешься ты конца?
Без отрады гаснет ясный цвет лица,
Птицы выклюют все зернышки долой,
Ты приклонишься один к земле сырой,
Ветер бурный сломит нежный стебелек,
И не спросят: что твой друг к тебе жесток?
Солнце красное высоко, далеко,
А подсолнечник в долине глубоко!

Под березой, где прозрачный ключ шумит,
Добрый молодец задумавшись сидит,
Не один сидит, с товарищем, с тоской,
Преклонясь на белу ручку головой.
Всё встречало, привечало всё весну,
Не встречал, не привечал один весны;
Возрыдавши, слово молвил про себя:
«Лила! Лила! чем уверить мне тебя?
Долго ль будешь ты коситься предо мной?
То неверен, то коварен, то я злой.
Твоему ли сердцу ведать, Лила, страх?
Посмотри: там блещет речка в берегах;
Волны тихо ловят друг друга., катясь,
От любви или от злости эта связь?
Там воробушки кружатся и шумят,
Злой ли умысел заставил их играть?
Там, виясь, два ручейка среди лугов
Друг от друга хоронились меж цветов;
То сближались, то скрывалися тотчас,
Дружка дружку обходили много раз.
Луг просторен, всем раздолье — веселись,
Но наскучило кружиться им — слились!
Слившись, милые, расстались ли когда?
Вместе скачут, вместе резвятся всегда!
Я заметил, что однажды вечерком
Ты, смотря в ручей, закрылася платком!
Грустно стало, любовалась ты на них:
Чем завидовать, счастливей будем их!»

Что мне делать в тяжкой участи своей?
Где размыкать горе горькое свое?
Сердце, сердце, ты вещун, губитель мой!
Для чего нельзя не слушать нам тебя?
Как охотник приучает соколов,
Приучаешь ты тоску свою к себе;
Манишь горесть, без того твою родню;
Приласкала грусть слезами ты к себе!
Вейте, буйны, легкокрылы ветерки,
Развевайте кудри черные лесов,
Вейте, весточки, с далекой стороны,
Развевайте мою смертную печаль!
Вы скажите: жить ли, бедной, мне в тоске?
Вы скажите: жив ли милый мой дружок?
Долго, долго ждет любовь моя его!
Вот уж три года тоске моей минет;
Ровно три года, как слуху нет об нем;
Нет ни грамотки, ни вестки никакой!
Ах! ужли-то солнце стало холодней?
Неужли-то кровь ретива не кипит?
Неужли твое сердечко, милый друг,
Ничего тебе о мне не говорит?
Много время, чтоб состариться любви!
Много время, позабыть и изменить!
Ветер дунул с чужой, дальней стороны,
Показалася зарница над горой,
Улыбнулася красотка молодцу,
И прости мое всё счастье и покой!
Нет! не верю я причудам всем своим:
Милый друг мой! твоя девушка в тоске,
Тебе верит больше, нежели себе.
Знать, злосчастным нам такой уже талант —
Не делясь душой, делиться ввек житьем;
Знать, затем-то в зеленом у нас саду
Два цветочка одиночкою росли,
Одним солнышком и грелись, и цвели,
Одной радостью питались на земли,
Чтобы ветры их далеко разнесли,
Чтобы в разных рассадить их сторонах,
Чтоб на разных вдруг засохнуть им грядах!
У них отняли последню радость их,
Чтобы вместе горевать и умереть.
Поздно, миленький, на родину придешь,
Поздно, солнышко, на гроб ты мой блеснешь!
Я найду уже другого жениха,
Обвенчаюся со смертью без тебя,
Сам ты нехотя меня сосватал с ней!
Приди, милый друг, к могиле ты моей!
Ты сорви цветок лазоревый на ней;
Он напомнит, как цвела я при тебе,
Ты оттудова поди в темны леса,
Там услышишь ты кукушку вдалеке:
Куковала так злосчастная в тоске;
Горесть съела всю девичью красоту;
Сердце бедное слезами истекло.
Как подкошенна травинушка в лугу,
Вся иссохла я без милого дружка!
Место всякое — не место для меня,
Все веселья — не веселья без тебя.
Рада б я бежать за тридевять земель,
Но возможно ли от сердца нам уйти?
Но возможно ли от горя убежать?
Оно точит стены каменны насквозь,
Оно гонится за нами в самый гроб!
Девки просят, чтоб не выла я при них:
«Ты лишь портишь наши игры, — говорят, —
На тебя глядя, нам тошно и самим!» —
Ах! подруженьки! вы не жили совсем!
Вы не знаете, и дай, боже, не знать
Горя сладкого, опасного — любить!
Ваше сердце не делилося ни с кем;
В моем сердце половины целой нет!
В моем милом я любила этот свет!
В нем одном и род, и племя всё мое,
В нем одном я весела и хороша,
Без него, млада, ни людям, ни себе.
Ах! когда вы что узнаете об нем,
Не таитесь, добры люди, от меня;
Уж не бойтесь испугать меня ничем!
Вы скажите правду-истину скорей;
Легче, знав беду, однажды умереть,
Чем, не знав ее, всечасно умирать.

Что не девица во тереме своем
Заплетает русы кудри серебром?
Месяц на небе, без ровни, сам-большой,
Убирается своею красотой.
Светлый месяц! весели, дружок, себя!
Знать, кручинушке высоко до тебя.
Ты один, мой друг, гуляешь в небесах,
Ты на небе так, как я в чужих краях;
А не знаешь муки тяжкой — быть одним,
И не сетуешь с приятелем своим!..
Ах! всмотрись в мои заплаканны глаза,
Отгадай, что говорит моя слеза:
Травка на поле лишь дожжичком цветет,
А в разлуке сердце весточкой живет!
Всё ли милая с тобой еще дружна,
Пригорюнившись, сидит ли у окна,
Обо мне ли разговор с тобой ведет
И мои ли она песенки поет?
Птичка пугана пугается всего!
Горько мучиться для горя одного!
Горько плакать и конца бедам не знать!
Не с кем слез моих к любезной переслать!
У тоски моей нет крыльев полететь,
У души моей нет силы потерпеть,
У любви моей нет воли умереть.
Изнывай же на сторонушке чужой,
Как в могиле завален один живой!
Будь, любезная, здорова, весела;
Знать, ко мне моя судьбинушка пришла!

Вылетала бедна пташка на долину,
Выронила сизы перья на долине.
Быстрый ветер их разносит по дуброве;
Слабый голос раздается по пустыне!..
Не скликай, уныла птичка, бедных пташек,
Не скликай ты родных деток понапрасну —
Злой стрелок убил малюток для забавы,
И гнездо твое развеяно под дубом.
В бурю ноченьки осенния, дождливой
Бродит по полю несчастна горемыка,
Одинёхонька с печалью, со кручиной;
Черны волосы бедняжка вырывает,
Белу грудь свою лебедушка терзает.
Пропадай ты, красота, моя злодейка!
Онемей ты, сердце нежное, как камень!
Растворися, мать сыра земля, могилой!
Не расти в пустыне хмелю без подпоры,
Не цвести цветам под солнышком осенним;
Мне не можно жить без милого тирана.
Не браните, не судите меня, люди:
Я пропала не виной, а простотою;
Я не думала, что есть в любви измена;
Я не знала, что притворно можно плакать.
Я в слезах его читала клятву сердца;
Для него с отцом я, с матерью рассталась.
За бедой своей летела на чужбину,
За позором пробежала долы, степи,
Будто дома женихов бы не сыскалось,
Будто в городе любовь совсем другая,
Будто радости живут лишь за горами…
Иль чужа земля теплее для могилы?
Ты скажи, злодей, к кому я покажуся?
Кто со мною слово ласково промолвит?
О безродной, о презренной кто потужит?
Кто из милости бедняжку похоронит?

Я не думала ни о чем в свете тужить,
Пришло время — начало сердце крушить;
С воздыханья белой груди тяжело!
То ли в свете здесь любовью прослыло:
Полюбя дружка, от горести изныть,
Кто по сердцу мне, не сметь того любить?
Злые люди все украдкою глядят,
Меня, девушку, заочно все бранят,
Как же слушать пересудов мне людских?
Сердце любит, не спросясь людей чужих,
Сердце любит, не спросясь меня самой!
Вы уймитесь, злые люди, говорить!
Не уйметесь — научите не любить!
Потужите лучше в горести со мной:
Было время — и на вас была беда.
Чье сердечко не болело никогда?
Всяк изведал грусть-злодейку по себе,
А не всякий погорюет обо мне!
Что же делать с горемычной головой?
Куда спрятать сердце бедное с тоской?
Друг не знает, что я плачусь на него;
Людям нужды нет до сердца моего!
Вы, забавушки при радости моей,
Цветы алые, поблекните скорей!
Вас горючими слезами оболью,
Вам одним скажу про горесть я свою.
Как без солнышка не можно вам пробыть,
Мне без милого не можно больше жить.

Сокройтесь пирамиды славны
Из сонма гордаго чудес!
Кто бог ваш? — страсти своенравны;
Что блеск ваш? — кровь и токи слез!
Везувий, Этна — мира дива;
Что окрест? — пламени рекой
Пожранный град, и весь, и нива;
Страдальцев слышен стон глухой!

Где памятники, где кумиры,
Вещатели прямых доброт.
Пред коими богатый, сирый,
Благоговейны слезы льет?
Как редко мы триумф видали,
Которой небо и земля
Согласно бы торжествовали,
Заслугу праведну хваля?

О благость, сильных украшенье!
Тебя взыскует алчной взор:
Где трон твой, райское селенье,
Твоих служителей собор?
Где мирты, лавры процветают —
Твоя благословенна сень?
Где музы кроткия дерзают
С тобой сокрыться в скромну тень?

Блесни, блесни безсмертной славой!
Средь предразсудков и сует!
Разсей сонм прелестей лукавой,
Которым служит жалкий свет!
Дай силу правде, святость — воле;
Природу смертных освяти;
Возсядь на царственном престоле,
И нам законы возвести!

Когда вселенна исходила
Из мрачной нощи в бытие,
Ты в солнце став, благословила
Тогда создание свое!
И мир из темной колыбели
Возник, одеян красотой,
Младыя звезды возгорели,
Венец составя над тобой!

Ты взор простерла и родился
Во прахе мертвом жизни дух.
Помыслила, — и воскрилился
Ум сильный из тумана вдруг!
И смертный разумом чудесным
Весь мир объял и очертил;
Но чувством благости небесным
Свои триумфы освятил.

«Мир — опыт! — ты ему вещала. —
Даю свободу: жду плода».
И зло со благом сочетала,
Чтобы возвысить честь труда.
В пределах твоего владенья,
Во свете дня, во тьме ночей,
В пременах скорби, наслажденья:
Везде любовь души твоей!

Бог дивен, от небес дающий
Свой суд в карающих громах!
Бог дивен, на земли живущий
В благих, чувствительных сердцах!
Под гнетом бедствий мы страдали,
Но ты сошла — и мрак исчез!
Нам наши слабости сказали:
Есть Бог! — есть страждущим Отец!

Следы твои — покой и радость!
Ты носишь изобилья рог!
Ты здесь лелеешь, учишь младость,
А там прощаешь, яко Бог!
Весами ль правишь? — Ты есть правда;
Мечем? — Отечества — оплот;
Кадилом? — Ты совет, отрада,
Залог божественных щедрот!

Что страннику средь моря звезды,
То для несчастных образ твой.
Ты в виде дружбы, и надежды,
И веры, и любви святой
Ведешь их тайною стезею
В отеческий, наследный край;
Ты примиряешь их с судьбою,
И на земле сияет рай!

Все мира блага — хлад и тленность;
Разсыплешь их, — то перл небес:
Благотворенья драгоценность,
Богатство благодарных слез;
Когда ж прейдем сей путь истертый
Несчастий тяжкою стопой,
Ты к нам приходишь в виде смерти,
И вечность блещет за тобой!

Трон гордый без тебя сияет
Кометой, тучей громовой;
Где солнце жжет, — не оживляет,
Там язвы возраждает зной.
Твое лишь сердце, взор твой нежный
Перун готовой погасят,
И радугою скиптр железный,
И богом нам царя творят!

Ты трон его кругом обставишь
Собором ангелов твоих!
Как горний трон взнесешь, прославишь
Среди властителей земных;
И в сад вселенна пременится,
И луч твой кроткий, золотой,
На льдах Сибири отразится
В тебе сердечною слезой.

Для детей

Как прекрасно все созданье!
Как все весело вокруг!
В разноцветном одеянье
Улыбается нам луг!
Будто бисером красуясь,
Роща светится росой;
Будто гладкой шолк волнуясь,
Нива движется рекой.

Отчего все так прекрасно,
Все так весело вокруг?
Что пернатых хор согласной,
Что вещает рощи в слух?
Что там шепчет со цветками
Тихой, нежной ветерок?
Что лепечет с бережками
Там игривый ручеек?

Дети! — утра появленье
Торжество природы всей!
Празднует она рожденье
Из ничтожности своей!
Как хозяин пребогатый
Солнце, сын ея большой,
Входит в светлыя палаты,
И зовет на пир с собой!

Все хвалением сретает
Лучезарных дней отца;
Он нас снова уверяет
В новых милостях Творца!
Он приходит: пробудитесь!
Исчезает ночи тень.
Он вещает: веселитесь!
Бог еще дает вам день.

Бог дает вам день на радость,
И на добрыя дела!
Пойте птички жизни младость!
Утучняйтеся поля!
Дерева распространите
Тень, подобную шатру!
Люди, друг друга любите,
И учитеся добру!

Преклоните же колена,
Дети милыя, в сей час,
Перед Тем, Кого вселенна,
В безпрерывной хор слиясь,
Громко хвалит, прославляет,
Как нежнейшаго Отца,
Кто вам пищу посылает,
И щедроты без конца!

Говорите: о Безвестной,
Ты, Который вестен нам,
Но одной любви чудесной,
По родительским сердцам!
Если птичек песнопенье
Ты внимаешь от небес,
Приими детей хваленье,
Благодарных жертву слез!

Дай нам разум просвещенный,
Чтоб дела Твои узнать;
Дай нам сердце умиленно,
Чтоб одним Тобой дышать;
Дай благое совершенье
Всем родительским мольбам!
Людям всем благословенье:
Ах! они все братья нам!

Его императорскому величеству от верноподданных воспитанников Благородного пансиона, учрежденного при Императорском московском университете

Как солнце, царь и вождь богатыя природы,
Ты шествуешь, монарх, блистательной стезей!
Кто изочтет его даров различных роды?
И где, и где предел для благости твоей? —
Воззрит, — весна цветет улыбкой лучезарной,
И с бурями летит под полюс бледный хлад:
Твои взор твоим сынам — сокровище отрад,
И души их цветут любовью благодарной!
Владыка светлых дней — гармонии творец,
Единство дивное в пременах бесконечных:
Бесчисленных племен владыка и отец,
Ты, ты един предмет желаний их сердечных!
Он держит цепь светил, — и путь свой не прейдут:
Твои законы нам ограда, правда, суд! —
Там дышущи огнем, Везувии дымятся,
Но в тот же самый миг вулкана при стопах
Цветы, любовь весны, алеют на лугах:
Когда против врагов орлы твои стремятся,
И громы гневные Вселенную трясут,
В садах твоих птенцы спокойно и отрадно
Для славы отчества науками растут!
Сияй, сияй наш Феб, наш гений благодатный!
Стань неба в высоте, и в запад не теки,
И силою своей Россию облеки! —
Умножь, умножь твой блеск, и царствуй над сердцами,
И мир весь озаряй величия лучами!

К Тебе я духом возвышаюсь,
Первоначальная Вина!
Источник вечный жизни, света!
Пред Кем парящий разум мой
Едино только изумленье,
А чувства сердца моего
Едина только благодарность.
Непостижимый! Кто дерзнет,
Во прахе смертности живущий,
Твое величие обнять?
Но — Ты Отец наш! — Ты позволил
Дивиться благости Твоей!

Когда я в сладком восхищеньи
Дерзаю мыслить о Тебе,
Я сам кажусь непостижимым.
Ты в тайне сердца моего
Скрыл сущности Твоей все тайны,
И невмещаемый в мирах
Вместил Себя — для слабых смертных,
В небесном чувствии добра,
В надежде радостной безсмертья!
Природа — Твой гиероглиф;
Так! Каждый света луч приносит
Благословенье нам Твое.

Кто смеет положить пределы
И круг и дни Твоим делам?
Могла ль всесовершенна Благость,
Могла ль не действовать когда?
Пусть чада вечности сокрытой,
Пусть веки сотрясут свой сон,
И станут, и рекут пред нами:
«Мы зрели первый жизни луч!»
Отец! Наш мир тогда создался,
Как стали чувствовать Тебя
И разуметь Твои щедроты.
Твой мир для нас непостижим.

В таинственном судеб чертоге
И жизнь и смерть служа Тебе,
Согласно держат цепь творений.
Огонь, обнявший светлу твердь,
Ревущи воды в темных безднах
В потопе, трусе и громах,
Все Богу благости покорно.
В пространном царстве бытия
Недвижность держится движеньем,
Нетленность тленностью цветет,
В пременах скрыто постоянство,
И единица — в числах тем.

От трона Твоего, как искры,
Мелькая в мраке пустоты,
Лиются солнцы безпрестанно,
И новы множатся миры,
Как духи, окрест пред Тобою.
Безбрежной жизни океан
Волнуясь под Твоей рукою,
Вдруг кажет гроб и колыбель.
Ты промыслом Твоим всесильным
На безконечность распрострись,
Единой мыслью сопрягаешь
Начала, средства и конец.

Не Ты ли держишь, Несказанный!
И нравственный, чудесный мир?
Твою велику мысль и волю
Словами пламенными нам
Везде природа начертала;
Любовь Божественна сошла,
И сердцу их истолковала,
И встали царства средь пустынь.
Жезл пастыря нарекся — скипетр,
И холм семейственный — престол.
Отец в царя преобразился,
А царь — в подобие Твое!

Подобно грозным исполинам,
Сии моральные миры,
Народы, племена и царства
Восходят на лице земли!
Ты их питаешь, движешь, славишь;
Ты судишь мир, Ты судишь брань.
Речешь — как тени исчезают;
Воззришь — и снова оживут.
Цветут, созреют и увянут,
Когда Ты соберешь с них плод.
Парит дух сильный разрушенья
И сеет зерна бытия!

Великий Боже! что есть смертный?
В преступной дерзости своей,
Мечтает он с небес похитить
Сей дивный мирозданья план,
В Твоем сокрытый разуменьи.
Не выше ль наших слабых сил
Тебе в самих себе дивиться;
Тебя в самих себе искать
Не есть ли вечность наслаждений?
Рабы мечтаний и сует!
Мы ищем там, где Ты таинствен,
Иль там, где нет Тебя для нас…

Единой благостью приближен
Ко смертному Безсмертный Ты.
Что человек без ней? — Ничтожность!
Беднее нечто, чем ничто!
Когда слепыя заблужденья,
Исчадья гордости его,
Творят сей мир пустыней бедствий,
Тираном — Бога; злом — добро;
Огнем могильным — здравый разум;
Когда, как в паутине червь,
Я померкаю и томлюся
В своих же собственных сетях,

Тогда блеснет небесна благость,
И сердцу придает крыле,
Парить туда, где ум не может,
И бедный смертный, прах земный,
Во свете ангелов сияет,
И в братском хоре их цветет,
И с ними съединяет руки
В цепи Божественной любви,
Из мира к миру распростертой,
И от небес на небеса!
Тогда, Творец и мир оправдан,
Тогда во мне и в мире рай!

Тогда — благая непостижность,
Я чувствую, дышу Тобой,
И жизни день — и нощь могилы,
Тогда все светло для меня!
Чего, чего страшиться боле?
Пускай жестокий рок совьет
В руках своих неутомимых
Удельный свиток наших дней;
Пусть кровь творения, движенье,
Замерзнет в жилах вещества,
И пульс всеобщий прекратится,
И все покроет мертвый сон.

Но Ты велишь — и вечность снова
Объимет и пробудит все!
Тогда возстанет, как светило,
Твоя пред нами правота;
И мрак-прошедшаго вечерний,
И будущего ранний свет
В единый полдень превратятся,
В зерцало славы Твоея.
Тогда падет сей мир ничтожный,
Как в безпредельном поле цвет,
С котораго минута жизни
Сбирала небу фимиам.

Сочти, сочти моей дни жизни,
Скажи мне, Боже мой, когда
Мой тихой кипарис надгробный
Увидит сей великий день;
И глас гармонии небесной
Пробудит в гробе персть мою?
Скажи! сынам, Тобой живущим,
И смерть и радость есть одно:
И смерть и радость — дар небесный
Великой благости Твоей;
Единый дар, в котором, Отче!
Ты нам открыться восхотел…

Пою Всесильнаго! Он славой возсиял,
Он рек — и в бездну вод и конь и всадник пал!

Господь, Владыка мой предвечный,
Господь мне был покров.
Бог сердца моего! прими хвалы сердечны!
Прими мои хвалы, хвалы моих отцов!

Кто грозный браней сокрушитель?
Кто сильный сильных усмиритель?
Кто непреложный царь побед?
Иегова рек — и злобных нет!
Где воинства твои, тиран ожесточенный?
Где колесницы воскриленны?
Где сонмы избранных твоих?
Как камень, бурей с гор низринутый крутых,
Погрязли в бездне волн седых.

Твоя рука, Твоя — неистовых карала!
Десная, Господи, рука Твоя на нас
И дивной правотой и силой возблистала!
Смутил врагов Твой глас;
Как воспаленный вихрь плоды полей цветущих,
Твой гнев пожрал бегущих!

Ты яростью дохнул на море с облаков,
И воды разступились,
И в стены став, скрепились,
Уснуло мертвым сном стремление валов!
Враг рек: пойдем, постигнем, поженем,
Корысти разделим! се, жертва нам обильна!
Упейся меч в крови противника безсильна!
Господствуй, отягчись рука моя на нем.
Враг рек. Но Ты воззрел: на воды небо пало,
Пучина вздулася; и хлынет с ревом вдруг,
Как олово, погряз строитель наших мук!
Следа его не стало!

Где боги варваров? где боги чужеземны?
Кумиры гордые, в своем величье темны,
Да станут пред Тобой, всемощный Бог богов!
Тираны мертвые слепых своих рабов,
Да явятся еще пред нашими очами.
Бог велий — Бог един! кто равный постоит?
Ты страшен славою, Ты дивен чудесами.
Твое величие смущает и живит!..

Ты руку простираешь —
Пожрали воды злых!
Ты кротко провождаешь
Любимых чад Своих!
Ты шествуешь пред нами
С любовью и громами.

Промчался всюду слух о имени Твоем:
Народы сильные со ужасом внимают,
Бледнеет Филистим в сиянии своем,
Владыки Моавит на тронах воздыхают,
Эдомлян горду спесь вдруг трепет оковал,
И тучей мрачною на Ханаан упал.

Посли на них Твой страх,
Простри десницу разъяренну
На всю строптивую вселенну,
И ужас насади в сердцах!
Как скалы, к сердцу гор от века пригвожденны,
Без силы, без движенья, бледны,
Да станут злобные вдали.
Да ноют от досады тщетной,
Когда спокойно, ненаветно,
Пойдет народ Твой в их земли.
Народ, искупленный Тобою,
Веди, покрой Своей рукою,
Да возростет,
Да процветет
Он на горе Твоей блаженной!
Да царствует с Тобой
В обители святой,
Твоей десницей сотворенной.
О Боже! о святый Израиля оплот,
Пребуди славен в род и род!

На Высочайшее прибытие его императорского величества в Москву 6-го декабря 1809

От муз московских

В туманах древности пророческих, чудесных,
Бог света некогда, снисшед от стран небесных,
Напрягнул грозный лук погибельной рукой,
Да правде, музам даст ограду и покой:
Звенят пернатые посланницы отмщенья, —
И пал пред ним Тифон, враг злобный просвещенья.
Величественный бог, в триумфе горних сил,
Течет на Геликон, который защитил, —
И мира сладости разлились по вселенной,
И миротворца хор сретает вдохновенной!
Монарх! — наш Аполлон! душа и царь сердец!
Блажества росских муз начало и творец!
Не тако ли теперь Парнасс тебя сретает? —
Не твой ли он триумф цветами осыпает? —
Досель, паря умом во след твоим стопам,
Он втайне возносил обеты к небесам, —
Как сердце в камени, незыблемом веками,
Как в пристани корабль, не спорящий с волнами,
Москва спокойная взирала издали:
Куда и где твои перуны протекли!
Так! Ты стоял за нас на страже недреманной,
Хранитель-ангел, к нам Всевышним нисполанной!
Отсутствуя от муз, за них ты принял гром;
Спасал наук, искусств, российской славы дом!
Сквозь огнь, сквозь черный дым пылающей Полтавы,
Чрез Бельт, приемлющий теперь твои уставы,
Великий Петр принес богатства Пиерид,
И Невски берега прияли Пинда вид.
В Свеабурге еще Полтава воспылала! —
Расторглись каменны Финляндии забрала;
Сравнялись гор хребты, иссякли бездны вод —
И снова огражден трудов Петровых плод!
Исполнилось его святое начинанье;
Мечтам Великого ты дал существованье! —
Отселе Север — твой, и Гермесов фарос,
Отселе град Петров — незыблемый колосс! —
Какое зарево встает вкруг Измаила?
Екатеринино величие и сила!
В намереньях тверда, решительна в делах,
Держала царств весы она в своих руках:
По сердцу дивные добротой и громами
Ей равный судия, ты стал между царями,
Поборник истины, решитель грозной при, —
И миротворцу мир возносит алтари! —
Ах! Для души твоей, любовью воспоенной,
Спокойствие сынов дороже всей вселенной.
Науки, вера, честь и нравов чистота
Для скиптра твоего едина красота! —
По лаврам к счастию россиян провождая,
Ты, даже средь побед, желал бы, чтоб иная, —
Безкровная стезя ко славе их вела: —
Искусства — царств земных нетленна похвала! —
Гряди, украшенный оливою священной!
В прелестный мира храм, тобой нам отворенной!
На лоне муз почий от тягостных трудов!
Оставь Агарян злых — грозе твоих громов:
Сияй и согревай нас, Севера Денница! —
Приди и посети, и виждь сей вертоград,
Его же насади для нас твоя десница,
Его же угобзил щедротами стократ,
Его же оградил победою и славой! —
Как пастырь, посреде долины величавой,
С улыбкой сладкой зрит на милые стада,
Предмет его любви, защиты и труда:
Взирай на наш восторг, читай в сердцах нелестных,
И насладись, отец, от радостей небесных!
Нет, — музы не дерзнут тебя благодарить;
Их долг за дар отца — отечеству служить! —
И не умолкнут ввек правдивы песнопенья:
Их слава, сладость, жизнь — доброт твоих хваленья!

(Сочинены при получении первого известия в Москве)

Победа! — Россы торжествуют!
Победа, первой россов шаг!
Сыны отечества ликуют:
По стогнам радость и в домах!
Пойдем, пред троном бога брани
Возвысим благодарны длани;
Прольем чистейший сердца жар:
«Ты нас ведешь, тобой — сражаем;
Твою мы правду защищаем:
Тебе приносим первый дар!

Победу и побед начало
Тебе приносим, мститель злых!
Геройство нас не оставляло:
Ты не забыл сынов твоих.
В обетах мы не лицемерны;
Царям, тобой избранным, верны;
Мы те ж, которые с Петром
Гигантов гордости казнили;
Мы те ж с Екатериной были:
Не изменимся пред царем!»

Напрасно злобой воспаленный
Тиран мечтал потрясть весь свет!
Улыбкой счастья обольщенный,
Он мнил: «препон мне больше нет:
Уже Суворовы не встанут!» —
Безумец! Ты мечтой обманут!
Суворов в храме славы спит,
Но тень его идет пред нами,
Вооруженная громами, —
И ты трепещешь, скрыв свой стыд.

Но тысячи у нас героев
Еще ему подобных есть;
Но тысячи увидишь боев,
Где возблистает наша честь.
Не лесть, не злато лицемера, —
Любовь к отечеству и вера
Победоносцев нам дает. —
Раб низкой собственныя власти,
Боясь себя, друзей, напасти,
Злодей и в счастье яд пиет!

Дымятся Альпы, Аппенины;
Пылает кровью Эридан;
Крылаты моря исполины
Текут на бой из дальних стран;
Цари клянутся быть друзьями;
Народы — быть тебе врагами,
И брошен жребий роковой…
О дружба! сильных упованье!
Сверши, сверши царей желанье —
И росс исполнит подвиг свой.

Так! — Вера, правота, законы
Ликуйте! — с нами, с нами Бог!
Не потрясутся ваши троны:
Коварства сломим гордый рог. —
Европа! отряси сомненья,
Восстань из тьмы порабощенья:
Протек час гибели твоей.
Росс держит равновесье мира,
И Александрова порфира,
Как небо, светит над землей.

Брат любезный, в землю хладную
Прах скрываем твой без горьких слез:
Ты из горния обители
Преклоняешь к нам веселый взор,
Простираешь к нам объятия.

Бремя жизни — бремя тяжкое —
Ты, счастливец, ты сложил навек!
Мореходец — на брегу своем!
Дальний странник — в милой родине!
Юный ратник — с мирной пальмою!

Ах! когда, когда и к нам придет
Благовестник чистой радости,
Час последний — грусть последняя!
Ах, когда с тобой увидимся!
Ах, когда от бед укроемся!

Ты страдал — ты, жертва бедствия,
При друзьях, как без друзей, страдал!
Родом, ближними оставленный,
Ты давно уже не нашим был,
Ты давно уже оставил свет!

Мир с тобою, тень любезная!
Жизнь дала тебе гонителей;
Ангел смерти — примиритель твой:
Он мирит тебя с самим собой,
Он мирит тебя с жестокими!

Дуб валится, блекнет юный цвет
В час единый… кто ж жил долее?
Радость, горесть — мера наших дней!
Для! страдания — ты долго жил!
Ты воскрес теперь — для счастия!

Ты прозрел — для тайной истины,
Непостижной для друзей твоих!
Ты внимаешь лиры ангелов,
Ты пьешь воздух жизни вечныя,
Ты свободен, ты далек от нас!

Нет, сопутник! нет, — ты ближе к нам!
Ближе к сердцу, к чувствам братии!
Не трудами ты привязан к нам,
Не слезами с нами делишься,
Не терпеньем жизни горькия!

Ты бессмертьем с нами делишься,
Чувством сладостным, достойным нас,
Сим сокровищем наследственным!
Ты вещаешь нам: увидимся!
Ты еще теперь дороже нам!

Почему ж фиалы пиршества,
Почему, друзья, не налиты?
Отчего же ваш унылый взор
Видит место незанятое,
Ищет образа знакомого!

Веселись в чертогах вечности,
Веселись, друзьями встреченный!
Ах! тебя ли в раннем цвете лет,
Одного ль тебя лишилися?
Тамо братья ждут нас многие!

Мы придем, придем с любовию,
С чистой совестью и с верою!
Может быть, теперь в последний раз
Мы, сорвав цветы весенние,
На твою могилу бросили!