Небесна, кротка дщерь, драгая,
Невинность чистая, святая,
Невинность, светлый сонм красот!
Тебя, друг ангелов блаженных,
В юдоли бед — в местах плачевных,
Мой ищет взор, и — не найдет.
Мой ищет взор, увы! напрасно!
В сем свете нет уже прекрасной!
В сем свете нет! — и злобной свет
Лишен тебя, — еще хранится?
Лишен блаженства, — не мутится?
Лишен души, — еще живет?
И огнь небесный, разъяренный
Досель не попалит мир бренный,
Сей огнь, сразивший злый Содом?
И Бог, невинности Отмститель,
Веков, вселенныя Правитель,
Еще над нами держит гром?
Увы! достойны мы стократно
Погрязнуть в аде невозвратно,
Мы, кои, — позабыв себя,
Забыв, что наша жизнь благая —
Стезя к покою лишь прямая,
Невинность, презрили тебя!
Тебя, которая от века
Должна быть другом человека,
Щитом, и славой, и красой;
Ты бытие с ним восприяла,
Ты тот прекрасный оживляла
Едем для праотцев собой.
Где скрылся век сей драгоценной?
Мы, мучась в бездне зол плачевной,
Уже не верим, что он был.
Почто мы не жили зараней?
Не ад ли сто отверз гортаней,
Дохнул, — и век сей помрачил?
Тогда коварство, лесть и злоба,
Гонящи нас теперь до гроба,
Не смели светом управлять;
В блестящи, скрытыя одежды
Не смели хитрые невежды
Судьбины смертных озлоблять.
Под лучезарным кротким небом,
Под животворным ясным Фебом
Природа весело цвела;
На троне мирном возседая,
Лилейным скиптром помавая,
Там вечная весна была.
Сынов эоловых свирепых
Стесняли тяжкия заклепы
В пещерах Норда ледяных;
По своду неба голубому
Катящагось, трясуща грому
Не слышно было в днях златых.
Кровавы брани не кипели,
Железны цепи не гремели,
И не стонало дно земли
Под тяжестию стен кремнистых;
Кипящих, бурных волн сребристых
Не разсекали корабли.
Гранитны страшных гор громады
Не превращались в храмы, грады.
Там роскошь жадною рукой
Земнаго недра не терзала,
И прах во злато не ковала,
И взор явить не смела свой!
Блаженны пастухи, простые,
Сердца невинныя, драгия,
В златыя жили времена;
Их ложе — травы испещренны,
Покров их — ветви соплетенны,
Закон их — простота одна.
Невинность с ними обитала,
Она их счастье составляла,
Была их славой, красотой;
Ея уставы непременны
В сердцах их были впечатленны
Природы мудрыя рукой.
Она жила, жила меж нами,
И мы не мучились бедами;
Но, ах! сколь долог был сей век!
Раздор явился во вселенной,
Потряс свой пламенник зловредной,
И пал несчастный человек!
Как тучи мрачные горами
Сошлись, — ревут под небесами
Так огненной летя стезей
Беды над смертным возшумели,
На шар сей страсти низлетели,
И с воплем улетел покой.
Невинность с плачем и слезами,
Гонима злобными врагами,
Идет в пещеры и леса;
В пустынях кроется от смертных,
Гоненья терпит неисчетны,
И вопиет на небеса.
Слепые смертны мы, слепые,
На приключенья ропщем злыя
И сами их себе творим.
Гласим с слезами: дни прекрасны
Бегут от нас!.. Ах, нет! несчастны,
Не сами ль мы от них бежим?
Почто за вредными страстями
Нам бегать скользкими путями,
К ним простирать свой взор и слух?
Когда к нам истина вещает,
Как добродетель к нам сияет,
Тогда из нас всяк слеп и глух.
Ах! нельзя в аде зреть блаженства,
В невечном, бренном — совершенства:
В позорном тлене — мирных дней:
Во хладном Норде — ив тенистых,
Громад — во знойном юге льдистых,
Спокойства — во плену страстей.
Опомнись, смертный помраченный,
Возстань, во прахе погребенный,
Покров с очей своих сорви!
Против разящих стрел отмщенья
Поставь щит кроткаго смиренья,
Исправься, укрепись, — живи!
