О, не сердись за то, что в час тревожной муки
Проклятья, жалобы лепечет мой язык:
То жизнью прошлою навеянные звуки,
То сдавленной души неудержимый крик.
Ты слушаешь меня — и стынет злое горе,
Ты тихо скажешь: «Верь» — и верю я, любя…
Вся жизнь моя в твоем глубоком, кротком взоре,
Я всё могу проклясть, но только не тебя.
Дрожат листы берез от холода ночного…
Но им ли сетовать на яркий солнца луч,
Когда, рассеяв тьму, он с неба голубого
Теплом их обольет, прекрасен и могуч?
