[Уж головы лип полуголы,
Остатки кудрей пожелтели,
И ласточки, бабочки, пчелы
С карнизов дворца улетели.]
Печальны осенние стоны,
Нахмурился, ежится замок.
И каркают хрипло вороны,
Быть может, потомки тех самых,
Которые мартовской ночью
Кричали в тревоге не зря,
Когда растерзали на клочья
Преступники тело Царя.
И мудрый, и грустный, и грозный
Закрылся безвременно взор —
И пал на Россию несносный,
Мучительно жгучий позор.
Не так же ли грязные руки
Взмятежили тихий канал,
Когда на нем, корчась от муки,
Израненный Царь умирал.
Не та же ль преступная воля
В Ипатьевском Доме вела
Зверье, — подпоив алкоголем,
Терзать малолетних тела?
Желябов, и Зубов, и Ленин —
Все тот же упырь-осьминог…
По-своему каждый растленен,
По-своему каждый убог,
Но сущность у каждого та же: —
У князя и большевика,
У каждого тянется к краже,
К убийству, да к буйству рука.
А к делу? К работе? Смотри-ка,
Взирай в изумлении мир,
Как строют Калинин и Рыков
Из русского царства сортир.
И правильно, мудро, за дело
Утонет Русь в кале своем,
Когда не смогли, не сумели
Прожить с светодавцем — Царем.
