К прекрасноликой Иокасте
На ложе я — как муж — всходил
И вместе с ней из кубка страсти
Напиток ядовитый пил.
Рукою жаждущей лаская
Изгибы груди, я не знал,
Что я — убийца старца Лая,
Что мужем матери я стал.
Но грянул гром, разверзлось небо,
Открылась истина в огнях —
И мать-жена во мглу Эреба
Сошла — и мрак в моих очах.
Я был царем и стал я нищим.
Супругом был — и вот один,
Боясь приблизиться к жилищам,
Брожу среди пустых равнин.
Меня Алекто грозно гонит,
В лицо губительно дыша,
И в неутомной муке стонет
Моя скорбящая душа.
И медлит Фанатос приходом,
Хоть каждый миг ему я рад,
Томясь под гневным небосводом
И болью огненной объят.
…Но иногда, в виденье сонном,
Мечтою прежней я живу
И зовом трепетно-влюбленным
Супругу милую зову.
И снова полн кипящей страсти,
И снова жажду и дрожу,
И к светлоликой Иокасте
На ложе брачное всхожу.
