Александр Сумароков — Осужденникъ и левъ: Стих

Проконсульской слуга во Африкѣ утекъ;
Но сей сыскался человѣкъ.
Что я скажу о немъ, тому повѣрить можно;
Свидѣтель Аппіонъ; такъ я скажу не ложко.
Поиманъ рабъ, и въ Римъ рабъ бѣглый приведенъ;
И къ смерти осужденъ.
Исполненны боязни,
Ведутся грѣшники на мѣсто лютой казни,
И быть растерзанны отъ яростнаго льва.
Кого не устрашитъ кончина такова,
И кто не вострепѣщетъ,
Коль смерти передъ нимъ сія коса заблещетъ!
Уже собрался градъ къ позорищу сему;
И выведенъ ужъ левъ ко дѣйству своему;
Во осужденныхъ кровь предъ дѣйствомъ замерзаетъ.
Одинъ по одному
Неволѣю со львомъ сразитися дерзаетъ:
Съ лютѣйшей яростью нещастныхъ левъ терзаетъ.,
И сей рабъ выведенъ, который убѣжалъ:
Ужасная кончина зрима;
Омлѣлъ и задрожалъ;
Не будетъ больше зрѣть и свѣта онъ и Рима:
Левъ бросился къ нему разинулъ страшный зѣвъ;
Но вдругъ остановился левъ,
И озираетъ онъ невольника прилѣжно:
По томъ любовь со жалостью смѣся,
И въ видѣ ласковомъ веселье износя,
Онъ лапами сево раба объемлетъ нѣжно:
Всѣ зрители пришли во удивленье симъ;
И отъ чево сіе, не понималось имъ;
Но жизнь раба не прекращенна,
Вина ухода отпущенна:
Свобода возвращенна:
Ко изліянію такихъ ему отрадъ,
Со щедрою судьбою согласенъ былъ и градъ:
Отъ пагубы раба звѣрь дикій избавляетъ:
Андродъ, рабъ тако слылъ, гражданамъ объявляетъ:
Какъ я ушелъ,
Въ пустыняхъ нѣкогда къ великому мнѣ страху,
Бѣжалъ сей левъ ко мнѣ съ пресильнаго размаху,
И въ ужасѣ меня трепѣщуща нашелъ;
Но всю оставивъ люту грозу,
Ласкаетъ онъ меня,
И предо мной стеня,
Боль чувствуя, казалъ мнѣ въ лапѣ левъ занозу;
Я вонъ ее извлекъ: левъ ластился ко мнѣ:
И жилъ по томъ я купно,
Въ пустынной той странѣ,
Съ звѣремъ неотступно:
Когда прошла съ нимъ жить охота тамъ моя.
Хотя я жилъ и безъ боязни;
Сокрывшись тайно я,
Поиманъ, изведенъ на мѣсто лютой казни.