Александр Одоевский — Зосима: Стих

I

У Борецкой, у посадницы,
Гости сходятся на пир.
Вот бояре новгородские
Сели за дубовый стол,
Стол, накрытый браной скатертью.
Носят брашна; зашипя,
Поседело пиво черное;
Следом золотистый мед
Вон из кубков шумно просится.
Разгулялся пир, как пир:
Очи светлые заискрились.
По краям ли звонких чаш
Ходит пена искрометная?—
На устах душа кипит
И теснится в слово красное.
Кто моложе — слова ждет,
А заводят речь — старейшие
Про снятый Софии дом:
«Кто на бога, кто на Новгород?»—
Речь бежала вдоль стола.—
«Пусть идет на вольный Новгород
Вся могучая Москва:
Наших сил она отведает!
Вече воями шумит
И горит заморским золотом.
Крепки наши рамена,
А глава у нас — посадница,
Новгородская жена.
Много лет вдове Борецкого!
Слава Марфе! Много лет
С нами жить тебе, да здравствовать!»
Марфа, кланяясь гостям,
Целый пир обходит взором.
Все встают и отдают
Ей поклон с радушной важностью.
За столом сидел чернец.
Он, привстав, рукою медленной,
Цепенеющим перстом
На пирующих указывал,
Избирал их и бледнел.
Перстьми грозный остановится,—
Побледнеет светлый гость.
Все уста горят вопросами,
Очи в инока впились:
Но в ответ чернец задумался
И склонил свое чело.

II

По народной Новгородской площади
Шел белец с монахом,
А на башне, заливаясь, колокол
Созывал на Вече.

«Отчего, — спросил белец у инока,
На пиру Борецкой
На бояр рукою ты указывал
И бледнел от страха?

Что, Зосима, видел ты за трапезой
У отца святого?»
Запылали очи, прорицанием
Излетело слово.

III

«Скоро их замолкнут ликованья,
Сменит пир иные пированья,
Пированья в их гробах.
Трупы видел я безглавые,
Топора следы кровавые
Мне виднелись на челах…

Колокол на Вече призывающий!
Я услышу гул твой умирающий.
Не воскреснет он в веках.
Поднялась Москва Престольная,
И тебя, столица вольная,
Заметет развалин прах».