«Ну, матушка! О, дьявол! Стала!»
(Филат так кляче говорил
В лесу, где дров он пропасть нарубил
И воз престрашный навалил.)
«И с места не сошла еще, а уж устала!
Дворянка!.. Я тебе вот дам!»
При слове сем схватил Филат мой хворостину,
И ею ну возить он бедную скотину
И по спине и по бокам.
Упала кляча на колени,
Как будто милости хотела сим просить.
Филат неумолим, терпеть не может лени
И продолжает бить.
Приподнялась она тут нехотя на ноги
И кой-как потащила воз.
«Пошла! Пошла! легко: смотри, какой мороз!»
Но кляча стала вдруг опять среди дороги
И далее нейдет.
Опять Филат ее сплеча дубиной бьет,
Упала бедная и уже не встает,
Не тронется, не шевелится.
Филат, приметя то, дивится.
Посмотрит — кляча умерла.
Как взвоет мой мужик: «Одна лишь и была
Лошадушка — и та вот пала!
Пропала голова моя теперь, пропала!
Чем прогневил тебя, о господи! Филат?»
А сам, бездельник, виноват!
Уж нечего сказать, крестьяне
Как мучат бедных лошадей!
Не хуже, право, чем людей
В какой-нибудь глуши дворяне.
