Король отважный Конрад привел под Винсперт рать;
Шел день за днем, а город никак не мог он взять.
Разбиты были Вельфы, но этот свой оплот
Оборонял упрямо весь городской народ.
И голод разразился. И город, присмирев,
Взмолился о пощаде, но встретил лютый гнев:
«Моим солдатам славным пришлось здесь в землю лечь —
Теперь вас, даже пленных, не пощадит мой меч!»
Тут женщины явились: «О, доблестный король!
В крови мы неповинны — хоть нам уйти позволь!»
И дрогнул Гогенштауфен при виде бедных жен,
Он, как копьем разящим, был жалостью сражен.
«Идите с богом. Даже позволю я любой
То, что всего дороже, в дорогу взять с собой.
Ступайте, с вашей ношей никто не тронет вас».
Так молвил венценосный. Таков его приказ.
Когда рассвет белесый окрасил облака,
Невиданное диво увидели войска:
Открыты настежь створы узорчатых ворот,
Из них согбенных женщин процессия идет;
То, что всего дороже, — мужей, мужей своих
Они несут, спасая от верной смерти их…
«Держи их!» — сброд горланит, надсаживая грудь.
Бормочет канцлер: «Бабы хотят нас обмануть!»
А Конрад усмехнулся: «Не то я обещал,
Но этот бабий фортель превыше всех похвал!
Мы верность обещанью обязаны хранить, —
Ни канцлеру, ни войску его не отменить!»
Вот так остался чистым и беспорочным трон.
До нас сказанье это дошло из тех времен,
Когда могла поверить немецкая земля
И в святость обещанья, и в слово короля.
