За кромешной пургой почти не видны стволы.
Ты никак не просунешь нитку в ушко иглы.
Две недели марта прошли – никакой весны.
Ты всё просишь мимозы, но есть ли такой цветок?
У дырявого неба один, но крепкий резон:
вам бы всё бы тепла, а по-моему, не сезон…
На экране пахан твердит братве: – Пацаны,
делать лыжи ещё не пора, погодим чуток…
Отключи, ради Бога, этот бандитский канал!
Да прими, что там есть у тебя: димедрол, люминал?
Снег, он белый, пушистый, но как он нам надоел!
Хоть бы каплю зелёного: листик там или трава.
Надо выключить свет и долго глядеть в окно,
наблюдать, как своей невинностью освещено,
стынет это пространство, бело, как в строке пробел,
и безмолвно, как испугавшаяся молва.
Ощущенье такое, что время покатит вспять,
постоит и покатит. Чего ему зря стоять?
И ещё неизвестно, в каком из своих деньков
мы окажемся через полсуток такой пурги.
Может, в том, где скакали кони, храпя, хрипя,
в том, когда я был молод, весел, не знал тебя
и когда я боялся этих огромных слов:
– Господи, помоги!..
