И рокотали‚ рокотали лиры,
Певца кудрявого приветствовал Парнас,
Когда в затишье золотого пира
Струя кастальская блистательно влилась.
Скрипели нагруженные телеги,
Бряцали в лад им бусы Мариул,
Когда под голубым сияньем Веги
Алеко у цыганских плеч уснул.
И странный сон пал на чело поэта:
Огромный зал, цветы, шелка… шелка…
И вдруг из кружев — дуло пистолета
Наводит женская прекрасная рука.
И снегом рассыпаются колонны,
А сердце так болит, а сердце так болит,
И чей-то голос, до тоски знакомый:
«Жизнь кончена… дыхание теснит».
От страшных снов дневная жизнь лишь краше,
Но что-то стукнуло в груди кусочком льда,
Когда, подняв персты, прелестная Наташа
Сказала слишком роковое «да».
Судьба, судьба! Божественного барда
И нищего — молчанью одному.
Так сердце женское рукой кавалергарда
Прекраснейшую жизнь щелчком швырнуло в тьму.
И плакали, и плакали метели,
Кустарником колючим шелестя,
Вчерашний след разостланной шинели
С ужасных мест испуганно метя.
