Он был московский декадент,
Худой и долговязый.
Еще когда он был студент,
Блистал отменно фразой.
В Кружке на вторниках порой
Ораторствуя хлестко,
Он вдруг сшибал графин с водой
В волнении с подмостка.
Он уверял, что надо сечь
Читателей Толстого,
Он утверждал, что надо сжечь
Собранья Третьякова.
Вилье, Верлена восхвалял,
Хоть не читал обоих;
Как Обри Бердслей, рисовал
На собственных обоях.
Превознося любовный грех,
Вводил наркозы в моду
И вместо морфия при всех
В колено прыскал воду.
Но пролетел зловещий год
С роптанием угрюмым.
И, всколыхнув до дна народ,
Промчалась буря с шумом.
Стал тих и скромен наш эстет;
Зато, как бы в награду,
Окончил университет
По первому разряду.
Как Бердслей, в цифрах наш герой
Баланс ведет, скучая,
И грезит в комнате пустой
С пустым стаканом чая.
Уж не флиртует он в кафе
В подобие Вердену:
Он летом высватал в Уфе
Себе невесту Лену.
К ней преклоняясь на плечо,
Стихи шептал любовно,
И полюбила горячо
Бухгалтера поповна.
